Возмездие на пороге. Революция в России. Когда, как, зачем? (Делягин) - страница 164

В частности, уровень ликвидности, характерный для дестабилизации банковской системы в мае 2004 года, может быть достигнут к середине 2006-го, а уровень, наблюдавшийся во время системного кризиса августа 1998-го, – к середине 2007 года. Ликвидность банковской системы будет снижаться вплоть до изменения политики государства (перехода к рефинансированию банковской системы Центробанком или отказу от политики стерилизации денежной массы) либо до банковского кризиса.

Поскольку качество государственного управления в путинской России не вызывает никакого сомнения, развязывание банковского кризиса представляется более вероятным исходом. Между тем он, если и не может быть приравнен к масштабной техногенной катастрофе по комплексности и разрушительности воздействия, затронет все сферы общественной жизни, большинство развитых регионов (и совершенно точно – Москву) и с легкостью может стать катализатором системного кризиса.

Понятно, что это лишь один из возможных сценариев, однако сам факт его обнародования представляется весьма знаменательным с учетом как принципиальной отстраненности от политики специалистов ЦМАКП, так и их добросовестной близости к государству,[47] позволяющей обращаться к общественному мнению только после исчерпания возможностей всех остальных инструментов воздействия на ситуацию и корректировки намечающихся проблем.

Власть как субстанция наиболее уязвима, подвержена внешним воздействиям и даже перехвату в момент ее передачи, какой бы законной, неоспоримой и легитимной не являлась бы эта передача. Недаром даже в самых демократических странах именно процедура передачи власти, при всей ее условности и символичности, является одной из наиболее охраняемых государственных церемоний. Недаром и в нашей стране именно при передаче власти традиционно вспыхивали мятежи, распространялись слухи о «подмене» царя и появлялись разного рода самозванцы, порою даже успешные.

Напомним, что все эти колоссальные проблемы возникали при передаче власти даже в стране, в которой легитимность власти была практически абсолютной и определялась почти божественным статусом монарха и самодержавия как общественного института. В сегодняшней же России ситуация представляется значительно более сложной и напряженной.

В самом деле: легитимность власти может опираться либо на свободное волеизъявление народных масс, доказательное для них самих, либо на их неявно выраженное, но опять-таки безусловно очевидное для них приятие ими данной власти. Как правило, данное приятие имеет весьма серьезную, хотя отнюдь не обязательно осознаваемую (и даже, как правило, не осознаваемую подавляющим большинством населения) в явной форме содержательную основу – согласие общества с глобальным проектом его развития и самоосознания, носителем, символом и ключевым инструментом осуществления которого является (или умеет себя представлять) соответствующая власть. Согласие с этим проектом как основа легитимности власти может быть традицией или привычкой, но наличие самого осуществляемого глобального проекта представляется категорически необходимым условием устойчивой легитимности власти.