Неудивительно, что прямо перед началом бала я не выдержав всего этого психанула и впервые на своей памяти позволила себе вдоволь поистерить, запершись от всех в комнате. Потом выдула полкувшина травяного настоя с мятой чтобы хоть немного привести нервы в порядок и пошла в зал, как на казнь. Мне немногое запомнилось из того вечера. Придворные радовались что наконец-то от меня избавятся, северяне что недолго им осталось на чужбине… Отец старательно натягивал на угрюмое лицо делано-веселую улыбку и кажется готов был их всех удавить. А вот что чувствовал князь, оставалось загадкой — он и улыбался и хмурился, но я понимала, что это лишь маска. Немного позже, когда люди уже успели выпить но еще не надрались до поросячьего визга, было собственно произнесено само предложение. Обидно короткое и лаконичное безо всяких привычных мне витиеватых фраз и прочих словоформ. Но ответ отца растянувшийся едва ли не на полчаса с избытком покрыл эту как многим могло показаться оплошность. Моя ладонь была торжественно вложена в руку Князя, и мы чинно удалились из зала. С трудом подавив желание вырвать руку из цепкой хватки Князя я шла, сцепив зубы. Описать невозможно, как мне было гадко в этот момент! И еще хуже оттого, что отец, еще немного помаячив перед гостями, поднимется к себе и будет мрачно в одиночестве заливать горе вином.
— Принцесса. Я выплыла из болота унылых раздумий и с удивлением обнаружила что мы стоим перед дверьми моих покоев.
— Простите, я задумалась. Доброй ночи.
— Постойте, — Северин и не подумал меня отпускать. — Я понимаю, что вам сейчас совсем не до того, но возьмите с собой побольше теплых вещей. Ехать долго, а погода отнюдь не летняя.
— Хорошо, — нетерпеливо дернула головой, обозначая кивок. — Это все? Я могу идти?
— Еще нет, — с невозмутимым лицом ответил Князь. — У нас принято дарить невесте то, что она попросит. Любой подарок на ваш выбор, принцесса. Любое желание.
В первый момент я чуть было не ляпнула «свободу!« но потом вспомнила, что этого брака отец добивался Бог знает сколько лет, и означает он мир с северянами, мир который нам отчаянно нужен.
— Ну же, Лазорь, — Князь ободряюще мне улыбнулся, — неужели нет ничего такого, о чем вы мечтали?
— Почему же? Есть. И мечты и желания. Но, простите меня ради Бога Князь, вы не тот человек, которому я могу их доверить. Мне ничего от вас не нужно. Я смотрела ему в глаза. В синие, холодные и очень странные, словно бы далекие, глаза. И видела, как он сначала растерялся, а потом… потом закрылся, спрятался в скорлупе, за очередной равнодушной маской.