— О чем знаю? — резко спросила она.
— О том, как все происходило и кто, по вашему мнению, может вас шантажировать.
— А за что, надо говорить?
— Желательно. Зная, на чем он строит свою игру, мы быстрее можем установить человека, имеющего доступ к той информации, которую вы не желали бы обнародовать.
— Хорошо, давайте.
— Итак, ФИО?
— Ткачева, Дина Викторовна.
— Где родились и когда?
— Москва, шестьдесят девятый год…
Пока Слава записывал ее данные, я просто смотрел на Дину и думал не о том, какую роль она играла в деле с Кервудом и как в этой связи строить допрос. Нет, как человек веселый, но рефлексирующий, я думал, смогу ли я пойти наперекор закону, если она меня об этом попросит и пообещает что-то в награду… Правда, потом я взял себя в руки. Может быть, потому, что увидел, с каким трудом ей удается скрывать презрение к нам. Хотя уже то, что скрывает, говорит в ее пользу.
— Дина Викторовна, расскажите, в чем заключается сам предмет шантажа? Чем вам угрожает шантажист?
— Видите ли, уже скоро два года, как я работаю гидом-переводчиком в фирме «Вестинтур».
— Туристическая фирма? — уточнил Грязнов.
Она слегка удивленно взглянула на Славу:
— Естественно. Это же видно из названия!
— Ясно. Продолжайте, пожалуйста.
— Так вот. До того, после окончания института иностранных языков, мне пришлось помыкаться в поисках работы. Я, конечно, хотела найти что-нибудь получше, попрестижнее. Но хороших мест не было, предлагали все какую-то муру, да и то исключительно через постель. Вы понимаете?
Мы дружно кивнули.
Она презрительно скривилась, вспоминая, наверное, какие должности ей предлагали и с кем ради этого надо было переспать.
— Я тогда еще корчила из себя невинность — издержки родительского воспитания. Наши девчонки за годы учебы во всех отелях повалялись, а я берегла себя для… не знаю для кого. Можно было пойти и в школу. Только в хороших места напрочь забиты. А пойти в такую, где дебилы разговорного русского не могут осилить — значит, самой за два года забыть все, чему научилась. Родители мне помочь ничем не могли, они люди старой пролетарской закалки и считают, что красивая девушка будет красивой и в телогрейке, они понятия не имеют о сочетании формы и содержания. Когда я после учебы помыкалась с полгода и увидела, что мои тряпки по моде и престижу стали отставать от тела, тогда до меня дошло, что формула «тело — мужчина — деньги» не так и цинична, как мне казалось раньше…
Дина исподволь подводила нас к тому периоду своей жизни, когда ей пришлось подрабатывать проституцией, понял я. Нужно заметить, что делала она это неплохо, как исполнил бы это хороший адвокат.