— А-а, мастер задавать задачки! Жди, наш замнач по АХЧ пришлет вам счет за бензин, который я спалил без толку!
— Зачем же ты его палил? — добродушно спросил я, зная, что Славина злость — притворная.
— В Ясенево ездил, хотел твоего друга Андриевского привезти!..
— Не привез?
Кроме Славиного дыхания я слышал какие-то посторонние шумы и стуки.
— Конечно, не привез! — рявкнул Грязнов.
— Почему?
— Потому что в отличие от нас с тобой этот молодец делом занят! Меня, Грязнова, дальше предбанника не пустили, будто я посыльный! Вышел какой-то в пиджаке и заявил, что Андриевский в командировке!
У меня упало сердце — неужто упустили!
— За рубежом?!
— Почти, на Северном Кавказе.
— Чуть до полусмерти не напугал, черт! Кавказ — это же совсем другое дело!
— Не скажи! Я с большим бы удовольствием арестовал твоего друга где-нибудь в Брюсселе!
— Что там у тебя за шум? Ремонт начал?
Слава засмеялся.
— Да нет, я «жучок» убрал за ненадобностью. А потом подумал — может, кто-то еще слушает, на всякий случай стучу по полу ногой. Так что дальше будем делать?
— У меня есть подозрение, что Костя устроит нам нечаянную радость.
— Это ты о чем?
— Давно на водах отдыхал?
— На каких?
— Кавказских. Минеральных.
— Догадываюсь…
— Вот и хорошо. Так что готовь походный стаканчик…
— Боюсь, что больше пригодится походный пистолетик.
Я сообщил Косте, что Андриевского нет в Москве, и, пока пил кофе, он дозвонился начальнику Службы внешней разведки и потребовал встречи. Тот, однако, отвертелся, перепоручил нежеланного гостя своему заместителю Пермитину, который как раз по служебным делам находился на Лубянке, так что не надо будет далеко ехать. Костя сухо поблагодарил начальника за заботу. До назначенной встречи было достаточно времени, и мы занялись текущими делами.
Вспомнив, чем в настоящую минуту развлекается Грязнов, я взял одну из фотографий Юрия Андриевского и пошел к секретарше. Та, правда, не помогла мне ничем. Тогда я предположил, что наш неуловимый фигурант мог похозяйничать у меня в кабинете ночью, тогда об этом мог знать дежурный милиционер. Но тот, который сегодня сидел на первом этаже и скучал, сказал мне, что в его дежурство ни во время рабочего дня, ни после такой мужчина не приходил. И вообще никто не приходил, потому что к нам по доброй воле и средь бела дня мало кто торопиться станет.
Затем позвонил Осинцев. Он был взбешен и, не здороваясь, начал орать в трубку:
— Ты поступил как подлец, Турецкий!..
— Когда это мы с вами побратались, милый друг? — удивляясь нежданной грубости, спросил я.
— Да будь у меня в руках не трубка, а твоя глотка, я бы!..