Швейцар в роскошной ливрее распахнул дверь. Его перчатки явно были и новее, и дороже перчаток Грегори. Лейтенанту было немножко не по себе, он никак не мог представить, как пройдёт встреча. Сисс позвонил около двенадцати и предложил вместе пообедать. Был он необычно любезен и, казалось, начисто забыл о том, что произошло вчера вечером. Ни словом не обмолвился он и о постыдном блефе с телефонным звонком. «Второй акт», — подумал Грегори, обводя взглядом огромный зал. Он нашёл Сисса и, ускользнув от приближавшегося официанта в чёрном фраке, подошёл к его столику. Правда, он удивился, обнаружив рядом с Сиссом двух незнакомцев. Они представились, и Грегори уселся; чувствовал он себя несколько скованно. Их столик стоял между двумя пальмами в фаянсовых кадках на возвышении, с которого прекрасно просматривался весь ресторан — женщины в элегантных туалетах, колонны в псевдомавританском стиле и подсвеченные разноцветными прожекторами фонтаны. Сисс протянул карту, Грегори, наморщив лоб, делал вид, что читает её. У него было ощущение, точно его опять обвели вокруг пальца.
Предположение, что Сисс жаждет откровенного разговора, рухнуло. «Ишь, болван, хочет мне пыль в глаза пустить своими знакомствами», — подумал Грегори, с подчёркнутым безразличием глядя на сотрапезников. Это были Армур Блак и доктор Мак Катт. Блака он знал — по книжкам, по фотографиям в газетах. Писатель, достигший к пятидесяти годам вершин успеха. После долгих лет безвестности несколько повестей, изданных одна за другой, принесли ему славу. Выглядел он великолепно; периодически появляющиеся в газетах фотографии, на которых он был представлен то с теннисной ракеткой, то со спиннингом, явно относились не к прошлому. У него были большие холёные руки, массивная голова, иссиня-чёрные волосы, мясистый нос и тяжёлые тёмные веки, гораздо темнее лица. Когда он их опускал, лицо сразу казалось постаревшим. А глаза он прикрывал часто и порой надолго, оставляя при этом собеседника как бы в одиночестве. Второй знакомый Сисса выглядел моложе — этакий мужчина-мальчик, худой, с близко посаженными голубыми глазами и мощным выступающим кадыком, словно бы переламывающим шею пополам. Воротник рубашки был ему явно велик. Вёл он себя весьма эксцентрично: то впивался остекленевшим взглядом в стоящую перед ним рюмку, то горбился, а то, словно вдруг опомнившись, выпрямлялся и минуту-другую сидел точно проглотил палку. Приоткрыв рот, он рассматривал зал, внезапно поворачивался к Грегори, упорно сверлил его взглядом и внезапно, как шаловливое дитя, расплывался в улыбке. Было в нём нечто общее с Сиссом, наверно, поэтому Грегори решил, что он тоже учёный. Но если Сисс напоминал длинноногую птицу, то Мак Катт больше смахивал на грызуна.