— Чем могу служить? Нужна машина?
— Что? А… можно напрокат? — почти машинально спросил Грегори.
— Разумеется. К вашим услугам. Желаете новейшую модель? Есть «бьюик» этого года, сплошь на автоматике, обкатан, ходит просто чудо. Вам по часовому тарифу?
— Нет… то есть да. На вечер. Отлично, беру «бьюик», — решился Грегори. — Залог нужен?
— Это зависит…
Грегори показал удостоверение. Хозяин гаража улыбнулся и поклонился.
— Само собой разумеется, инспектор, вам без залога. Пятнадцать шиллингов уплатите потом. Значит, «бьюик»? Бензин нужен?
— Да. Ждать долго?
— Что вы, один момент!
И он исчез в тёмном гараже. Одна из чёрных машин дрогнула и тихо выкатилась на бетонную дорожку. Грегори заплатил, положив монеты на мозолистую, тёмную от машинного масла ладонь. Захлопнул дверцу, уселся поудобнее, попробовал, как ходят педали, выжал сцепление и осторожно выехал на улицу. Было ещё довольно светло.
Автомобиль действительно оказался новый и великолепно слушался руля. Некоторое время Грегори ехал в сплошном потоке машин, потом стало чуть свободней. Он прибавил скорость. Приятно было ощутить мощный рывок машины. Легковых поубавилось, зато чаще стали попадаться трёхколёсные мотороллеры, старые фургоны, развозящие товары, и яркие пикапчики с названиями фирм на бортах. Грегори был уже в Ист-Энде, когда обнаружил, что нечего курить.
Он миновал пять или шесть улочек, над въездами в которые висел знак, запрещающий стоянку, и выехал на небольшую площадь; на ней росло несколько полузасохших деревьев да был старинный железный фонтан, похожий на огромную птичью клетку. Грегори затормозил, почувствовал, как шины упруго ударились о поребрик, и вылез из машины. Табачные лавочки, встречавшиеся по пути, куда-то подевались. Места были незнакомые, ему тут никогда не случалось бывать. Началась новая улица. Заметно смерклось. У ярко освещённого кино группами по двое, по трое крутились парни с набриолиненными волосами. Держа руки в карманах мятых дудочек, они стояли у витрины с рекламой фильма, терпеливо ожидая, когда появится следующий кадр. Сразу же за кино Грегори попал в жаркий поток воздуха. Тут был бар, из распахнутых дверей доносилось шипение жарящихся на вертеле сосисок, в дыму виднелись силуэты парней, точь-в-точь таких же, как возле кино. Наконец, Грегори нашёл табачную лавку. Хозяин, плосколицый коротышка без шеи, похожий на горбуна, протянул пачку американских сигарет. Выйдя из лавки, Грегори наткнулся ещё на одного карлика: только этот был какой-то скрюченный, со страшно короткими и толстыми ручками и ножками и крохотной головкой; он слезал с трёхколёсного мотороллера, нагруженного подносами, на которых лежали обсыпанные сахарной пудрой пирожные. Грегори открыл пачку, закурил и глубоко затянулся. К машине он решил вернуться другим путём, перешёл дорогу и двинулся по тротуару в поисках улицы, по которой можно свернуть направо. Он миновал ещё один бар, тоже с открытыми дверями, над которыми, как тряпка, свисал красно-зелёный флаг, потом набитый людьми длинный, точно кишка, зал игральных автоматов, бакалейную лавку и другую — посудную. Жестяные вёдра и ванны загромождали почти весь тротуар. У дверей на жёлтом складном стуле сидел хозяин, одетый в чёрный свитер, и, попыхивая трубкой, безучастно смотрел на детскую коляску, стоявшую на другой стороне улицы. От неё доносилась бойкая мелодийка. Грегори остановился. В коляске, скрытый наполовину, сидел человек, вернее не человек, а безрукий обрубок; быстро вертя головой, он наигрывал лихой марш на губной гармонике, прикреплённой к проволочному штативу. Несколько секунд Грегори перебирал в кармане монеты. И всё-таки, буквально силой, заставил себя уйти. Резкие звуки гармоники ещё долго сопровождали его. Он представил себе музыканта и вздрогнул. И тут до него дошло, что и этот человек тоже вроде как бы карлик. Он ухватился за эту мысль и неожиданно произнёс: «Улица карликов». Как частенько бывало в подобных ситуациях, ему показалось, что в этой серии таится какой-то скрытый смысл. В конце концов, нельзя же всё сваливать на случайность. Стало совсем темно, но фонари не зажигались, только из окон магазинов сочился слабый свет. Вскоре открылся чёрный провал — боковая улочка.