— Голод только часть, — согласился Глен, — но не все.
— Что касается меня, то я постоянно хочу есть, — сказал Ральф, — но это как-то становится все менее важным. Я все равно чувствую себя отлично.
— И я тоже, — произнес Стью. — Физически я никогда не чувствовал себя лучше.
— Очищая сосуд, — продолжал Глен, — вы также выбираете и весь скопившийся в нем мусор. Копоть. Грязь. Ощущение, конечно, великолепное. Это как клизма, очищающая все тело, весь ум.
— Ты всегда приплетешь что-нибудь забавное, Плешивый.
— Возможно, это определение не ласкает слух, зато оно очень верное.
— Это поможет нам против него? — спросил Ральф.
— А для чего же еще все это? — вопросом на вопрос ответил Глен. — Я даже не сомневаюсь в этом. Но нам остается только, ждать и наблюдать, не так ли?
Они продолжали идти. Кин выскочил из кустов, и некоторое время бежал рядом с ними, его коготки цокали по асфальту шоссе № 70. Ларри наклонился и потрепал его по холке.
— Старина» Кин, — сказал он, — догадывался ли ты, что ты всего лишь батарейка? Всего-навсего мощная батарейка с гарантированным сроком действия?
Кин не выказал признаков знания либо озабоченности по этому поводу, но завилял хвостом, показывая, что он полностью на стороне Ларри.
В этот вечер они разбили лагерь милях в пятнадцати восточнее Сиго, и как бы в доказательство того, о чем они разговаривали днем, впервые со времени ухода из Боулдера им нечего было есть. Остатки растворимого кофе они пили из одной чашки, передавая ее по кругу. Последние десять миль они не встретили на пути ни одной застывшей машины.
На следующее утро, двадцать второго сентября, они наткнулись на перевернутый «форд» с четырьмя трупами в салоне — двое взрослых и двое детишек. В машине было две коробки с крекерами в форме зверюшек и большой пакет заплесневелых картофельных чипсов. Крекеры сохранились гораздо лучше. Они разделили еду на пять частей.
— Не глотай их, Кин! — предупредил Глен. — Плохая собака! Где твои манеры? А если ты такой невоспитанный — насколько я могу судить, — то где твоя savoir-faire[26]?
Кин вилял хвостом и так смотрел на крекеры, что не оставалось сомнений, что savoir-faire он обладал не больше, чем манерами.
— Нужно есть корни, ежей, иначе умрем, — произнес Глен и отдал собаке последний крекер из своей доли — фигурку тигра. Кин проглотил его и снова стал принюхиваться.
Ларри экономил свою долю — около десятка фигурок животных — чтобы растянуть удовольствие. Ел он медленно и задумчиво.
— Вы когда-нибудь замечали, — спросил он, — что у фигурных крекеров слабый привкус лимона? Я помню его с детства. С тех пор я не ощущал этого вкуса до настоящего мгновения.