— Денни, мне кажется, ты ведешь себя неблагоразумно, вынуждая нас снова рассмеяться.
— Поверь, мне совсем не до смеха.
Но его губы снова растянулись в улыбке. И почему она посчитала его красивым? Он похож на коварного эльфа.
— Настанет день, когда ты увидишь юмор в этой ситуации, — уверил он ее. — И расскажешь о ней детям.
Нет, не расскажет. Потому что истории, подобные этой, начинаются со слов: «Я рассказывала вам о том, как познакомилась с вашим папой?»
А он не собирался быть отцом ее детей.
Зеленоглазых малышей.
Он снова потянул ее джинсы. Мокрая, холодная, толстая ткань сдвинулась на несколько сантиметров, не более.
— Проклятье! Кто изобрел такую странную материю? — простонала Денни.
— Хорошо, что из нее не делают купальники, — согласился Джошуа, а затем мягко добавил: — Ложись на кровать и подними ноги. Погоди, сейчас я разложу матрас.
Он нашел нож и разрезал веревку, связывавшую матрас, плотно скрученный для защиты от мышей.
Еще несколько секунд назад Денни больше всего на свете боялась мышей. Но теперь больше всего на свете боялась саму себя!
— Может быть, ты разрежешь джинсы? — предложила она, идя к кровати и оставляя на полу мокрые следы.
— Я приберегу это напоследок, потому что боюсь порезать тебя. А сначала мы попробуем так. Ложись.
Разве она могла представить себе такое в самой бурной фантазии? Любая женщина умерла бы от счастья, услышав от него эти слова.
— Не командуй, — сказала она.
— Если бы ты слушалась меня, не оказалась бы в затруднительном положении.
Денни плюхнулась на матрас, подняв вверх ноги.
— Я не могла допустить, чтобы ты один зашел в воду.
— Почему?
Денни наконец осознала правду: Потому что я влюбилась в тебя. По-настоящему, черт возьми. Но вслух она сказала:
— Из чувства солидарности. Ну хорошо, тяни. Сильнее.
Поистине она издевалась над собой. Нельзя влюбиться в мужчину за четыре дня. Если только ты не ветреная голливудская звезда — а она ею точно не была.
Денни снова почувствовала сквозь джинсы его горячие руки и взглянула на его сосредоточенное лицо.
— Выше ноги, — сказал он и потянул. Джинсы немного сдвинулись. И теперь его пальцы касались ее обнаженной кожи. Слава богу, она так замерзла, что не бросилась ему на шею с мольбой согреть ее всю целиком.
Джошуа потянул еще сильнее, и джинсы неохотно сползли с ее влажной, в мурашках, кожи. Он победоносно поднял их вверх, словно охотник, убивший змею.
— У меня кожа как у свиньи, да? — спросила она, ища на его лице следы отвращения.
Джошуа молчал долгую секунду.
— Твоя кожа — как алебастр, — тихо сказал он.
— Ха! — Тем не менее она на какой-то момент успокоилась.