— Выясни о нем все, что можно. В этом доме мы устроим штаб-квартиру. Просмотрим имена и будем искать родственников. Что случилось с шофером мебельного фургона?
— Его проверили на алкоголь. Трезвый, ни в одном глазу. Поскольку по-шведски он говорит плохо, на допрос его забрали в Худиксвалль, на дороге стоять не стали. Но он, похоже, ничего не знает.
— Пока что нам это неизвестно. Разве не в Боснии совсем недавно убивали друг друга?
Эрик Худден ушел. Виви Сундберг хотела вернуться в дом, но заметила, что по дороге к ней бежит полицейский, и подошла к калитке. С первого же взгляда увидела, что парень напуган.
— Мы нашли ногу. Собака обнаружила ее в лесу, метрах в пятидесяти от опушки. — Он махнул рукой в ту сторону.
Виви Сундберг показалось, что парень хочет сказать что-то еще.
— Это все?
— Думаю, лучше тебе самой глянуть.
Он отвернулся, и его вырвало. Виви не стала ему помогать, поспешила к лесу. Два раза поскользнулась и упала.
Добравшись до места находки, она поняла, почему полицейский так разволновался. В нескольких местах нога была обглодана до кости, стопа вообще откушена.
Она посмотрела на Иттерстрёма и кинолога, стоявших возле находки.
— Каннибал, — сказал Иттерстрём. — Мы что же, его ищем? Явились сюда и помешали его трапезе?
Что-то упало Виви Сундберг на руку. Она вздрогнула. Но это оказалась всего-навсего снежинка, которая тотчас растаяла.
— Палатку. Палатку сюда. Надо сохранить следы.
Виви зажмурилась и вдруг подумала о синем море и белых домах, рассыпанных по жаркому горному склону. Потом вернулась в дом маклеров и устроилась у них на кухне, со своим списком имен.
Тут наверняка есть что-то, чего я никак не замечу, думала она.
Медленно принялась читать имена, одно за другим, словно двигаясь по минному полю.
Виви Сундберг казалось, будто перед нею надгробная плита с именами жертв большой катастрофы. Если бы потерпел крушение самолет или затонул корабль, имена погибших выбили бы на мемориальной доске. Но кто установит мемориальную плиту жителям деревни Хешёваллен, убитым январской ночью 2006 года?
Она отодвинула перечень в сторону, посмотрела на свои руки. Ей не удавалось унять дрожь. Руки тряслись. Будь у нее возможность передать дело кому-нибудь другому, она бы ни секунды не колебалась. Ей хотелось работать хорошо, может быть, приобрести известность. Но в начальники полиции она отнюдь не рвалась. Считала себя честолюбивой, но власти не жаждала. Увы, именно сейчас не было никого, кто бы лучше ее мог руководить дознанием. С прокурором Робертссоном ей работалось легко. Тобиас Людвиг, который вот-вот явится в деревню, вернее, свалится с неба, то бишь с вертолета, не может взять ответственность на себя. Он бюрократ — считает деньги, не желает оплачивать сверхурочные, посылает подчиненных на бессмысленные семинары о том, как не обижаться на издевательскую ругань прохожих.