Женщина была очень молода, лет восемнадцати-девятнадцати. Лишь вечером, когда на судне стало тихо и на палубе остались только рулевой, вахтенный да несколько караульных, Сань шепотом спросил, как ее зовут. Не поднимая глаз, она чуть слышно ответила, что ее имя Сунь На. Го Сы, когда ему было плохо, укрывался старым одеялом. И сейчас Сань молча отдал его девушке. Она легла, закутавшись с головой.
На другой день пришел капитан с переводчиком, расспросил ее. Девушка говорила на диалекте, очень сходном с говором братьев. Отвечала тихо, слов толком не разберешь. Но Сань все ж таки понял, что родители ее умерли, а один из родственников грозился отдать ее богачу-землевладельцу, которого все боялись: он жестоко издевался над своими молодыми женами. Тогда Сунь На убежала в Кантон, а там пробралась на борт, чтобы уплыть в Америку, где у нее живет сестра. Ей долго удавалось прятаться, но в конце концов ее обнаружили.
— Мы сохраним тебе жизнь, — сказал капитан. — Есть у тебя сестра или нет, меня не интересует. Но в Америке не хватает китайских женщин. — Он вытащил из кармана серебряную монетку, подбросил на ладони. — Будешь добавочной прибылью. Тебе, конечно, не понять, что это значит. Да и не надо.
Вечером Сань опять принялся задавать Сунь На вопросы. Временами подходил кто-нибудь из матросов, плотоядно глазел на девушку, которая старалась прикрыться одеялом. Сидела, натянув грязное одеяло на голову, отвечала немногословно. Родом она была из деревни, про которую Сань слыхом не слыхал. Но когда она описала окрестности и особенный цвет реки, протекавшей возле деревни, он понял, что это явно недалеко от Вихэя.
Разговоры у них продолжались недолго, она словно бы не имела сил говорить. К тому же перекинуться словечком-другим удавалось только вечером. Днем она жила под одеялом, прячась от людских глаз.
Судно вновь держало путь на восток. Сань делал на мачте зарубки. Он видел, что те, кто ночевал в трюме, выглядят все хуже — от спертого воздуха и тесноты. Двое уже умерли, их засунули в рваные мешки и бросили за борт, никто не сказал ни слова, никто не поклонился морю, принявшему покойников. Вообще-то на борту хозяйничала смерть. Именно она распоряжалась ветрами, течениями, волнами и тем, кого вынесут из вонючего трюма.
Теперь у Саня была задача — охранять робкую Сунь На, а вечерами тихонько шептать ей на ухо слова утешения.
Через несколько дней из трюма вынесли еще одного мертвеца. Ни Го Сы, ни Сань не разглядели, кого бросили в море. Но, когда труп исчез в волнах, один из матросов подошел к мачте. В руке он держал маленький узелок.