Она сидела среди осколков и вздрагивала. Она не понимала, ни где она, ни кто такая. Смутные воспоминания клочками метались в сознании, и легкие болели от судорожных глотков воздуха, которые она жадно считала. Потом пришло осознание другой боли. В недоумении подняла руки и увидела сбитые в кровь костяшки пальцев и исцарапанные ладони.
Тихо всхлипнула и... зашлась кашлем вперемежку с рыданием. Окружающая темнота ответила эхом, но она не слышала, слишком поглощенная пережитым ужасом, который пыталась вытолкнуть из себя, вылить слезами и забыть о нем... Потом сил рыдать не осталось. В легких осталась тупая, почти незаметная боль, а тело ощущалось так, словно было переломано, а потом собрано вновь. Она долго лежала, потом все же нашла в себе силы и приподнялась, почти не чувствуя стекла под руками и ногами.
Она помнила, что видела луну, но вокруг была темнота.
Медленно встала на ноги и сделала несколько шагов. Куда-то в темноту. Ей было все равно, куда именно. Но следовало двигаться, идти туда, куда ведут ноги и чувство интуиции.
Она не знала, сколько шла, но в конце концов, где-то впереди повяло свежестью. И ноги, словно сами собой, зашагали быстрее. В какой-то момент, неожиданно и внезапно, она вывалилась наружу, под огромное звездное небо, и босые подошвы ощутили мягкость травы.
Она замерла, чувствуя, как кружится голова, как перехватывает дыхание, как ходит ходуном грудь, а на глаза наворачиваются слезы. Сила великая, как же давно она не видела неба и звезд, своих прекрасных звезд.
Из травы неподалеку поднялся темный силуэт:
- Наконец-то, - тихий голос. - Я уже устал ждать тебя, Сира.
Она с трудом оторвала взгляд от звездного полотна над головой:
- Сира? Так меня зовут?
- Да. Таково было твое имя при создании, бесовка.
- Сира, - медленно повторяют губы, словно пробуя на вкус. - Сира... Но ведь она умерла...
- Вот как? - легкий интерес. - Кто же тогда ты?
- Не знаю, - растерянность, словно осенний лист падает в воздухе, невесомый и яркий. - Ты можешь дать мне имя?
Он явно раздумывает, а она ждет, и где-то в груди трепещет бабочка надежды. И с каждой секундой ЕГО молчания, крылья бьются все сильнее и сильнее... и сильнее... и сильнее...
А потом бабочка вырывается из грудной клетки, разламывая ребра, разрывая кожу, сверкая серебристыми крыльями, чей отсвет на мгновение осветил ЕГО лицо и прекрасные темные, с отсветом синевы, глаза.
- Ты действительно храбрая и сильная девочка, - слышит она сквозь всепоглощающую боль в груди. Кровь просачивается сквозь пальцы, зажимающие рану, и капает на темную траву, растворяясь в ней.