Противники России в войнах ХХ века. Эволюция «образа врага» в сознании армии и общества (Сенявская) - страница 172

Свидетель событий так отзывался о нравах австрийцев: «Даже в трагическую минуту на первом плане у них было свое личное, и дух геройства не ночевал на австрийских фортах. Среди условий сдачи австрийцы выставляли требования о сохранении офицерам жалованья и карманных денег, просили, чтобы их наградные списки были непременно отосланы в Вену, а генерал Кусманек в длинном и безграмотном письме на русском языке хлопотал о том, чтобы были сохранены его вещи и чтобы, в случае перемены коменданта, его просьба непременно была передана по принадлежности».[463] Рассказывая о последней вылазке перед сдачей крепости 23-й гонведной (венгерской) дивизии, которая в полном составе сдалась в плен роте русских солдат и отряду ополченцев, автор приводит интересную деталь: «офицеры шли на вылазку с денщиками, а те несли чемоданы».[464]

Противник часто оценивался русскими не только «в целом», но и этнически-дифференцированно. Например, в Первую мировую войну «…венгерские войска были признанно лучшими из войск двуединой монархии: им отдавали дань уважения даже немцы»; они всегда оказывали противнику сопротивление «более упорное, чем оказывали чехи и швабы».[465] Однако тот же герой романа С.Н.Сергеева-Ценского «ворчал по поводу венгерцев»: «Можно, конечно, приходится иногда отступать, на то и война с переменным счастьем, но чтобы так можно было драпать во все лопатки, как эти мадьяришки, это уж последний крик моды!»[466] Следующая встреча с венграми на поле боя произошла уже в годы Второй мировой войны, но там отношение к ним определялось во многом принципиально иными обстоятельствами.

Российская власть проявляла дифференцированное отношение к различным этническим группам противника. Поддерживались националистические движения в Австро-Венгрии, которым давались туманные авансы на предмет независимости в случае победы Антанты. Определенные реверансы делали в адрес поляков, которым намекали на возможность послевоенной широкой государственной автономии в составе Российской империи. Рядом привилегий пользовались славянские военнопленные, в том числе — чехи и словаки. Уже после Февральской революции в России (в апреле — июне 1917 г.) был даже сформирован Чехословацкий корпус из военнопленных австро-венгерской армии и русских подданных чешской и словацкой национальностей. Корпус сначала дислоцировался на Украине, а в дальнейшем, после Октябрьской революции сыграл очень значимую роль в истории Гражданской войны в России. Он был объявлен частью французской армии с требованием отправить его на Западный фронт. В марте 1918 г. было принято решение отправить корпус через Дальний Восток для последующей эвакуации в Западную Европу, однако в мае был поднят мятеж, поводом для которого стала попытка советских властей разоружить чехов. Растянувшийся от Пензы до Владивостока хорошо вооруженный и организованный Чехословацкий корпус в мае — августе захватил крупные и узловые станции железной дороги, способствовал формированию на пути своего продвижения ряда антисоветских правительств. Им была захвачена также половина золотого запаса РСФСР. Лишь в августе наступление корпуса было приостановлено на Урале и в Поволжье, а в декабре 1918 г. он был отведен с фронта. С середины 1918 г. Чехословацкий корпус в боевых действиях не участвовал, а в 1920 г. по соглашению с советским правительством был эвакуирован через Дальний Восток на родину.