Я промолчал.
— Лилиан — немецкий агент, — продолжал Марло, — и она, кажется, завербовала Мухина. По-моему, надо арестовать их обоих под каким-нибудь предлогом. И навалиться на нее. Может быть, признается. Я думаю, что она агент разведки Кальтенбруннера.
10 апреля
Я спохватился, но, пожалуй, поздно. Все эти дни Эймз ходил к Лилиан. И теперь мне стало ясно: он попал в ее руки. Я узнал, что он приходит в отель к себе поздно ночью. И это почти каждый день. Я прождал его до двух ночи в холле и прошел за ним в номер. Он пошатывался. Губы у него были вымазаны помадой.
— Где был? — спросил я.
— В чем дело?
— Отвечай. У нее был?
— А тебе что? Приставили ко мне?
— Ты ходишь к ней по заданию? Тебе приказано?
— Совсем рехнулся. Разве мы не можем встречаться с женщинами без заданий?
— Есть предположение: Лилиан — немецкий агент.
— Чепуха. Это Марло выдумал. Он говорил мне.
— Он не выдумал. Я тоже думаю, что она немецкий агент. И она окрутила тебя.
— Вы оба с Марло окончательно спятили.
— Нет, это ты спятил. Помнишь, в «Одиссее»?
…и в напиток подсыпала зелья,
чтоб о милой отчизне они совершенно забыли.
Им подала она. Выпили те, Цирцея, ударив
каждого длинным жезлом…
Зазвонил телефон. Эймз бросился к нему, повалил стул, скривился от боли и показал жестом: уходи. Я смерил его презрительным взглядом и вышел, хлопнув изо всех сил дверью.
11 апреля
Чем больше я думаю о Лилиан, тем более она мне кажется подозрительной. Марло — старая ищейка, у него наметан глаз.
Надо действовать.
Получено сообщение: переехала из отеля «Берклей» в «Карлтон» перед Национальной галереей. Завтра поедет к Эймзу в Оксфорд. Используем ее отсутствие.
13 апреля
Вместе с Робинзом лазили к Лилиан. Нашли фотокарточку Эймза и его письмо. Содержание письма свидетельствует о том, что она основательно прибрала его к рукам. Всегда сдержанный, насмешливый, надменный, корчивший из себя пресыщенного сноба, оказался самым вульгарным, слюнявым кретином.
Марло прав: она — немецкий агент, очевидно по линии Кальтенбруннера. Вертелась около русского, но подвернулся Эймз, и она опутала его. Если она выведает у него что-нибудь, наша операция полетит к черту.
Что же делать? Эймз вылетает послезавтра с французом. Сообщить в Эм-Ай 5? Нет, я не могу доносить на Эймза. Не повернется язык. Что же делать? После недолгого, но очень напряженного размышления я принял решение: надо убрать ее. И чем скорей, тем лучше. Столько раз писал об этих делах, придумывал столько способов, теперь надо проделать это в действительности. Только никаких колебаний, никаких раздумий, к черту гамлетизм! Действовать! Если попадусь, оправдают. Суд примет во внимание мои мотивы. В худшем случае меня пошлют на бирманский фронт в пехоту.