— Что ж, постараюсь взять это на вооружение.
— Да, Деций, постарайся. Хотя Умбрен и попался на стяжательстве, зато сумел сослужить нам хорошую службу, склонив на нашу сторону галлов. Бестия будет для нас незаменим в роли трибуна. Когда я стану консулом, то, разумеется, проделаю то же, что в свое время осуществил Сулла: поставлю народных трибунов на место. Сущий позор — вообще предоставлять трибунам право накладывать вето.
— Не могу с этим не согласиться, — признал я.
Мне не терпелось вернуться к прежней теме нашего разговора.
— Ты говорил, что на нашей стороне есть кто-то еще.
— Да, конечно. Претор Публий Корнелий Лентул Сура. А также Гай Юлий Цезарь.
— Цезарь? Я могу поверить, что он сам не прочь убить некоторых кредиторов. Кроме того, будучи Великим понтификом, он придаст нашему перевороту определенный вес. Но можно ли на него положиться?
Катилина пожал плечами:
— Думаю, что на него можно полагаться до тех пор, пока наши интересы совпадают. Большего влияния на народные собрания, чем Гай Юлий Цезарь, не имеет никто. И это при том, что он не представляет никакой ценности в качестве народного вождя: его военный опыт ничтожен для человека его лет, да и должность жреца запрещает взирать на человеческую кровь. Зато готов поспорить, что боги будут на нашей стороне, равно как и все знамения отныне будут благоприятствовать нам. Кроме того, поскольку Великий понтифик ведает календарем, в его власти увеличить срок действия консульских полномочий, сделав их гораздо длиннее положенных двенадцати месяцев.
— А, — произнес я, наконец сообразив, куда он клонит. — Тебе необходимо время, чтобы успеть осуществить все необходимые преобразования.
— В том числе надо создать все условия, чтобы на будущий год консулами стали двое моих людей. Может статься, что даже при всех манипуляциях Цезаря с календарем отведенного срока мне не хватит для завершения дела.
— Но ведь консулами будут твои люди. По поручению Сената они могут назначить диктатора.
— Я знал, что ты сразу схватишь суть дела, Деций, — просияв широкой улыбкой, произнес Катилина. — Да, эта должность будет наилучшей перспективой. За шесть месяцев на посту диктатора я реформирую государственное устройство Рима и предоставлю ему достойное правительство. В него войдут лучшие люди, среди которых будешь и ты. И все наши преобразования будут совершаться на законных основаниях, в полном соответствии с древней конституцией. Об этом позаботится Гортал.
Подлинного диктатора в Риме не было уже сто тридцать девять лет. Диктатура Суллы была неконституционной. Замысел Катилины о шести месяцах неограниченного империя, за которые ему не придется нести никакой ответственности по истечении срока полномочий, показался мне ужасающим. Между тем нет ничего удивительного в том, что некоторые граждане Рима скорее предпочли бы подобную вседозволенность со стороны Катилины, нежели правление Помпея. Это порождало главный вопрос.