Заговор в Древнем Риме (Робертс) - страница 161

Против подобных действий резко выступил Цезарь. Он сказал, что только не соответствующие своему положению государственные мужи поддаются порывам страсти. Несмотря на его блестящее красноречие, его слова заронили в сенаторах подозрение в причастности Гая Юлия к заговору или, по крайней мере, в сочувствии к его участникам. Когда он покидал храм, толпа угрожала ему расправой.

Разумеется, Катон выступал за казнь заговорщиков. Это было вполне в его духе — действовать просто, прямо и грубо. Многие, в особенности сам Катон, полагали, что тот, кто живет целомудренной и аскетической жизнью, всегда прав. Так или иначе, но говорил он очень убедительно, и, возможно, именно его выступление подтолкнуло Сенат к решающему шагу. До заката того же дня Лентул, Цетег и несколько других заговорщиков были доставлены в подземную тюрьму Капитолия, где были задушены петлей палача, исполнявшего публичные казни. И хотя преступники заслужили подобную участь, такие действия являлись неконституционными, и когда всеобщее возбуждение и истерия поутихли, стало понятно, что допущена ужасная ошибка. В скором времени те, кто так жаждал крови заговорщиков, стали с таким же усердием требовать ссылки Цицерона.

Увы, это был далеко не единственный неблаговидный прецедент. Многие обрадовались возможности расправиться со своими врагами и тотчас принялись приводить свои замыслы в исполнение. К счастью, Цицерон, за исключением случая поспешной казни высокопоставленных заговорщиков, проявлял хладнокровие в отношении подобных обвинений и отклонял их с присущим ему сокрушительным сарказмом. Человек по имени Тарквиний, направлявшийся к Катилине и пойманный по дороге, заявил, что Красс передал ему депешу, ободряющую заговорщиков, и велел доставить ее их лидеру. Цицерон отказался поддержать выдвинутое обвинение, хотя и был рад тому, что на репутацию Красса легла тень. Позднее Красс заявит, что Тарквиния заставил дать обвинительные показания сам Цицерон, но я в это никогда не верил.

Катулл и Пизон, ярые враги Цезаря, пытались подкупить аллоброгов и других свидетелей, чтобы приписать Гаю Юлию участие в заговорщической деятельности. Выразительная речь Цезаря против смертного приговора обвиняемым преступникам сыграла им на руку. Но Цицерон и на этот раз отказался признать изустные обвинения, не имеющие доказательств.

Был ли Цезарь вовлечен в заговор? Безусловно, на это он был вполне способен, но я не думаю, что доказательством тому могла служить его речь в защиту заговорщиков. На протяжении своей карьеры Цезарь с радостью уничтожал толпы варваров, но никогда не торопился предавать смерти граждан Рима. Подобная снисходительность стала притчей во языцех, и враги, поначалу заподозрившие его в мягкосердечности, нередко подвергали его осмеянию за это качество. Спустя несколько лет он будет убит в результате очередного заговора, и многие из его участников окажутся теми самыми людьми, которых Цезарь в свое время пощадил, хотя имел все основания предать их смерти. Лично я никогда не считал Цезаря особенно милосердным: очевидно, поступая так, он демонстрировал презрение к врагам и уверенность в своей силе. Он всегда был тщеславным человеком.