— Ищи меня в воде.
Я подошел к краю бассейна и опустился на колени. Из воды торчала мокрая, с темными заплетенными волосами голова моей двоюродной сестры Цецилии. Поскольку все мои кузины зовутся Цецилиями, мы величали ее Фелицией — не потому, что она была счастлива, а за кошачий нрав и кошачий взгляд. Она была дочерью Кретика, который ожидал Триумфа за городской стеной Рима. Недавно Фелиция вышла замуж за Марка Красса, старшего сына бывшего консула, который прославился тем, что подавил восстание Спартака.
— Как тебе не стыдно! — упрекнул ее я. — Ты ведь только что вышла замуж!
Уткнувшись подбородком в борт бассейна, она шлепнула по воде изящной ножкой.
— Какие глупости! — воскликнула Фелиция. — Замуж меня выдали только потому, что наша семья решила помириться с Крассами после долгих лет ссоры. А тут еще и Помпей скоро вернется. Я всего лишь орудие в их политической игре.
— Орудие обыкновенно бывает тяжелым и громоздким. Я имею в виду, что это не слишком подходящее для тебя определение, душечка. Кстати, куда подевался твой счастливый избранник?
— Когда уходила, он храпел на своей кушетке. Неужели из-за него надо лишать себя удовольствий? Да еще таких, как это. Хочу слегка взбодриться. Давай, присоединяйся ко мне.
Я остался стоять на месте.
— Как-нибудь в другой раз, Фелиция. Как говорится, должность обязывает и все такое прочее.
— Квестор? — фыркнула она. — Да разве это должность? Это не должность, а приговор.
Поморщившись от ее жестокой, хотя и весьма точной характеристики, я пошел прочь. На площадке во дворе раздавался лязг металла. Вооруженные тупым оружием и облаченные в великолепные доспехи гладиаторы для увеселения публики проводили показательные выступления. Минуя их, я направился в парную. Сняв одежду, отдал ее рабу-банщику, взял у него несколько сложенных стопкой полотенец и погрузился в удушливый жаркий туман. Нащупав скамейку, сел и вскоре стал покрываться испариной, подобно легионеру в конце длинного, проведенного в трудах дня.
Всякий, кто серьезно относится к пиршеству, знает, как важно делать перерывы, чтобы очистить себя от поглощенных излишеств. Даже здесь Лукулл предусмотрел все. Посреди парной, в большом резервуаре, наполненном снегом, который спустили на повозках прямо с альпийских гор, стояли кувшины с вином.
В парную вошел необычайной красоты молодой человек лет девятнадцати в окружении группы юношей такого же возраста. У него были черные волнистые волосы и улыбка, которая могла бы затмить улыбку самого Аполлона. Пробравшись сквозь паровую завесу ко мне, он протянул руку: