— Зато Антоний не законник, — напомнил я ему.
Катилина сразу помрачнел, ибо хотел войти в союз с Антонием на время прошлых выборов, но что-то у них не сложилось, и Антоний вместо этого заключил союз с Цицероном.
— Да, но он также и не воин. Но все же думаю, что на будущий год, когда он доберется до македонцев, тем явно не поздоровится.
Не снискавший известности на полях сражений Катилина, подобно прочим людям такого типа, числил себя прославленным полководцем, а свои скромные заслуги оправдывал неудачными обстоятельствами.
— Должен сказать, что меня весьма удивил отказ Цицерона от проконсульского наместничества в Македонии, — подбросил я Катилине благоприятную возможность для атаки.
И он за нее ухватился.
— Потому что Цицерон — трус. Он знает, что ему придется бороться. А у него для этого кишка тонка. Он скорее останется в Риме и будет досаждать порядочным людям своими мелкими юридическими трюками.
— Если последние обвинения, выдвинутые им против тебя, окажутся правдой, вряд ли он может рассчитывать на безопасное пребывание в Риме.
Катилина разразился громким и вполне искренним смехом.
— Ему повсюду мерещатся заговоры против него. Это весьма характерно для трусов. Поверь мне, Деций, — он смотрел на меня в упор, выражение его лица было серьезным, — если мне доведется перейти к решительным действиям, то я не ограничусь убийством таких, как Марк Туллий Цицерон.
Катилина произнес это имя таким тоном, будто под ним подразумевалась редкая болезнь.
— Едва ли у нашего Деция хватит духу пойти на крайние меры, — произнес Цетег, интонация и взгляд которого делали его похожим на десятилетнего забияку.
Он был мрачной личностью с вечно угрюмым выражением лица и опущенными уголками рта. Возненавидеть такого человека не составляло труда.
— Если от чего и страдаю, так только от излишней рассудочности, — ответили. — Лишь полный кретин будет рисковать жизнью и благосостоянием, не имея ни единого шанса на успех.
— Такие люди, как ты, могут себе позволить быть терпеливыми, — презрительно заметил Цетег. — Далеко не у каждого за спиной стоит прославленная семья, которая поддерживает его и продвигает по карьерной лестнице.
Катилина пожирал нас внимательным взглядом. По какой-то причине он дал право своему прихлебателю вступить в разговор.
— Скажи, разве курульный эдил Лентул Спинтер не доводится тебе близким родственником? — осведомился я.
— И что из этого следует? — резко ответил он, как будто родственная связь с высоким чиновником каким-то образом его компрометировала.
— Кажется, я знаю, что Деций имеет в виду, — вступил в разговор Лека.