– Сергей! Помогите мне, дайте руку!
– Как называется эта река? – каким-то чужим голосом спросил я, возвышаясь над лазом.
– Тобол, а что? Что с вами? Дайте, наконец, руку!
– Как ваша фамилия?
– Смирнов! Что за глупости! Отойдите, я сам вылезу!
– Ваша фамилия не Смирнов! – я пристально смотрел в глаза скрючившемуся в норе человеку: – Ваша фамилия – Судаков!
Он вздрогнул, сузил глаза – и словно сбросил маску! Ящерицей выскользнув из лаза, мимо меня, застывшего, еще до конца не верящего, Смирнов-Судаков отскочил в сторону, и скороговоркой забормотал:
– Ну, допустим! Ну и что! Что это меняет, а? Кому какое дело до фамилий? Тебе какое дело?
– Вы – Судаков! – я разозлился, и двинулся на него, убыстряя шаг: – Вы убили Николая, моего друга! Вы убили Леднева, своего учителя!
– Че ты, че ты, фраерок! – гнусаво заговорил Судаков, пригнувшись, и отступая от меня: – Твое какое дело? Ты-то, ты сам-то кто такой?
– Я?! А ведь мы с вами знакомы! Что же вы молчите, «дядя»?!
Он замер, пораженный, потом вдруг вскинул фонарик, осветил мое лицо и закричал:
– Не-ет! Не может быть! Борода! А-а-а! Падла! Сука! Так не бывает!
– Бывает, – спокойно сказал я, продолжая идти к нему. Он пригнулся и вдруг резко, со всей силы кинул в меня чем-то, сверкающим в полете!
Я инстинктивно закрылся левой рукой и меня сильно ударило в запястье! Нож! Узкий, длинный клинок, наподобие того, которым был убит Леднев, торчал из моей руки! Все! Конец! Он наверняка отравлен, а это значит… Это значит, что дни мои сочтены, и уже завтра к вечеру я умру в страшных мучениях из-за этой падали, из-за этого подонка, который убегает сейчас к реке!
Я выхватил из кобуры наган, вскинул руку и трижды, даже особо не целясь, выстрелил по убегающей фигуре Судакова!
Он словно запнулся, упал, попытался встать, вдруг резко перевернулся на спину, захрипел, дернулся – и затих. Кончено…
В каком-то отупении я опустил наган, посмотрел на торчащий из руки нож, удивился, что мне не очень больно, взялся за черную витую рукоятку, резко дернул, и тут до меня дошло! Я отшвырнул нож в снег, закат рукав – точно! Шикарный «Роллекс», дорогой подарок известного продюсера, принял удар на себя! Стекло и циферблат раскололись, механизм был покорежен и разбит, но задняя крышка лишь слегка погнулась, не пробитая лезвием! Я невредим! Я цел! Я буду жить!
И тут же оглушающе ударила меня другая мысль – я убийца! Я убил человека, пусть и негодяя, застрелил, защищаясь, безо всяких свидетелей, безо всяких смягчающих обстоятельств…
Тяжело опустившись на ящик, я дрожащими руками достал сигарету, прикурил, тупо уставившись в одну точку. Прав был Чехов – ружье из первого акта обязательно кого-нибудь убьет в третьем!