– Так, – тихо сказал слегка побледневший вожак: – И че? Теперь скажи, чего тебе надо…
Я молча кивнул на ящик. Парень, не поворачивая головы, спросил у своих, не переставая сверлить меня глазами:
– Лысый! Мокрун! Вы принесли?
– Ну…
– Козлы! Я говорил, чтобы думали, когда на скачек идете? Уроды, дреманный в рот!
И, не меняя тона, мне:
– Мужик! Хватай свой ящик, и вали отсюда! Ствол твой, конечно, вещь авторитетная, тут базаров нет, но если чё, то и у нас найдется, чем ответить! Все, разбежались!
Ни черта он не боялся! Ни нагана моего, ни, уж тем более, меня самого! Я взбесился, а вожак уже повернулся ко мне спиной, как к пустому месту, и двинулся к своим. Я вытянул подрагивающую руку с револьвером и ткнул стволом в круглый, стриженный затылок смуглого:
– Стоять, щенок!
Он замер, одновременно замерли и все, кто находился в комнате. Я снова, как и некоторое время назад возле «Камаза», взвел курок, и в тишине щелчок прозвучал, подобно грому. Я кашлянул и начал говорить:
– Во-первых! Пусть двое возьмут ящик, вынесут его на улицу и ждут меня там! Во-вторых! Ты – пойдешь со мной! И в-третьих…
Договорить я не успел! Каким-то диковинным приемом вожак отбил мою руку, она взлетела вверх, я судорожно сжал наган, что бы не выронить его, и непроизвольно нажал на спуск! Грохнул выстрел, лопнула лампочка под потолком, и все помещение погрузилось во мрак. Поднялся страшный визг, крик, гам, все бросились прочь, я, получив в кутерьме несколько ударов по голове, плечам, животу, упал, отполз в угол, и замер там, выставив наган.
Вскоре все успокоилось. «Детки» покинули свое подвальное убежище. В комнате было тихо и темно. Я встал, шатаясь, прошел к тому месту, где должен был стоять ящик – он был на месте! Молодежь бежала, бросив трофеи!
Покряхтев, я взвалил ящик на плечо, и с великим трудом выбрался из подвала наверх, изрядно поплутав в темноте. По дороге мне никто не встретился, и слава Богу, так как шел я просто наобум, главным образом стараясь не упасть и не уронить тяжелый ящик.
И уж конечно, я ни за что не дотащился бы с грузом до Гулиного дома, хотя бы потому, что я совершенно не помнил, где он находится. Выйдя на проезжую часть, я уселся на ящик верхом, тяжело дыша, и начал думать, что же делать дальше…
От печальных мыслей меня оторвал далекий рев автомобильного двигателя, показавшийся мне на удивление знакомым. Вскоре на перекресте появился уже ставший родным «Камаз» Пеклеванного – Саня искал меня, врубив все фары, какие только у него были. Я встал с ящика и замахал руками – кричать я не мог, от бега горло мое стало совсем плохим, я просто физически ощущал, какой слой всякой болезнетворной дряни его покрывает…