Гобое следовал изложению Лукреция и Эпикуру, который имел далеко не столь благородные принципы, как стоики. Так и большинство немцев относят все за счет корыстности, потому что заманчиво вывести все из одного принципа. Но сколь мало это возможно в метафизике, столь же лгало это возможно и в моральной философии.
Говорили: 1) при этом [при общеполезном чувстве] ставят себя на место другого, и обман фантазии создает удовольствие, которое возникает не непосредственно из удовольствия другого, а опосредствованно. Это установление ложной взаимозависимости происходит из-за того [будто бы], что мы при бескорыстном чувстве постоянно представляем себе радость другого, которую мы хотели бы иметь, будучи на его месте. Только если бы мы не имели никакого бескорыстного чувства, то (фантазия не .могла бы все же быть единственным источником) этого, потому что мы не могли бы убедить себя, что находимся на его месте. И поставьте себя на место богатого бездельника: вы не будете при этом иметь радости. Следовательно, эта постановка на место другого хотя и является необходимой, но есть лишь средство к оживлению того, что предполагает бескорыстное чувство. Я не беру сострадание к несчастью Дамиана, но, может быть, к несчастью Юлия Цезаря, так как его убил Брут. 2) Говорят: удовольствие, которое мы в этом имеем, есть лишь наша цель и утонченная корысть.
//Отв. [Словом "Responsio" (лат. - ответ) И. Кант отмечает начало изложения своих мыслей по поводу идей из работ указанных выше авторов.]// Само удовольствие "пред"полагает 1) способность его иметь; 2) удовольствие я не могу объяснять удовольствием. "Я хочу этого удовольствия" означает только: я имею удовольствие к удовольствию, и это предполагает уже известное чувство. Итак, это всего лишь низкие ухищрения.
Это чувство создает также великую красоту нашей природы.
Корыстное чувство выражает собственное "не" совершенство, которого можно "достичь" самому, и предполагает нужду (в чем-то); (следовательно, бог "этого" не (имеет)). Бескорыстное чувство предполагает собственные совершенства, основа которых может заключаться в достижении совершенств других.
Бескорыстное чувство подобно притягательной силе и является отталкиванием корыстного. Оба они в [их] конфликте составляют мир.
Свободные поступки являются добрыми: 1) в своих следствиях (соответственно их степени) - физически благие; 2) по своему намерению (соответственно их степени) - морально благие. Масштаб в обоих случаях очень различен. Слабая воля и большое желание - это менее морально благое, даже и при великих благодеяниях. Большая воля и маленькое желание - более морально благое, даже и при благодеяниях, которые малы. Мы ценим также моральные поступки не по физической [их сути], а сами по себе, даже если они корыстны, не всегда общеполезны (как, например, заблуждаясь, полагал Хатчесон). Морально хорошие поступки могут быть направлены на физическое благо, но не измеряться им.