Гера потерла висок; другой рукой она грациозно взмахнула перед собой, и прямо из воздуха появился бокал амброзии. Гера схватила его и сделала большой глоток.
– Ну, это как раз очень легко объяснить, – сказала Венера, мрачно глянув на Афину.
– Так объясни, будь любезна!
Я выбрала эту смертную женщину для Ахиллеса тогда, когда она еще была жива. А потом произошел несчастный случай, когда они с подругой уезжали с вечеринки, и... ну, они погибли. Я не смогла этого вынести. Они были такими молодыми и счастливыми! И, – подчеркнуто добавила богиня любви, – Кэт идеально подходила для Ахиллеса.
– Так значит, ты перенесла их бестелесные души сюда? – Гера немного помолчала и вздохнула. – Венера, я понимаю, что к смертным легко привязаться, но ты вовсе не оказала услуги этим женщинам. Им надо отправиться в жизнь после смерти, ожидающую их. И мы ничего не...
Внезапно голос Геры дрогнул. Ее прелестное лицо исказилось, бокал с амброзией выскользнул из пальцев и, упав на мраморный пол, со звоном разлетелся вдребезги.
– Гера! Что случилось?! – закричала Венера, вместе с Афиной бросившись к королеве Олимпа.
Лицо богини ужасающе побледнело.
– Мои жрицы! Они взывают ко мне!
– Гера, сядь! Дыши глубже и расскажи, что происходит?
Венера проводила Геру к мягкой кушетке, а Афина тем временем добыла из воздуха новый бокал амброзии, который и поспешила поднести к губам Геры; но богиня оттолкнула бокал.
– Это все греки. Они сейчас грабят мой храм, у западной стены Трои, снаружи, – Гера провела по глазам дрожащей рукой, как будто желая прогнать ужасающую картину, – Я этого не понимаю. Они не должны грабить мои храмы. Я – богиня дома и очага, богиня брака и семьи, королева Олимпа! Зачем осквернять мои святилища?
Гера пошатнулась, словно готова была вот-вот потерять сознание.
– Мне нужно посидеть.
– Ты уже сидишь, – напомнила ей Афина.
– Что же делать? – На совершенно белом лице богини выступил пот, – Мои жрицы молят о помощи!
– Я не знаю! – Венера тяжело опустилась на кушетку рядом с Герой, взяла у Афины бокал с амброзией и осушила его одним глотком, – Я богиня любви. В моих храмах люди отдаются любви, и я не считаю это оскорблением или осквернением святилища. Иногда какой-нибудь брошенный любовник – ну, слегка сумасшедший, безусловно, – пронзает себя мечом, но тут уж ничего не поделаешь.
– Я знаю, что делать!
Богини уставились на Афину, надевавшую на голову возникший из воздуха боевой шлем.
– Надо ли напоминать, что я – богиня войны?
Венера и королева Олимпа одновременно помотали головами.
– Тогда вперед! Никто не может осквернять наши храмы безнаказанно. Впрочем, вам лучше остаться здесь. Зевс, пожалуй, разгневается, что я вмешалась в это дело.