Неожиданно до моего слуха донеслись какие-то звуки. Я пихнул Бориса:
– Слышишь?
– Что?
– Поет кто-то…
Борис вслушался, и спустя несколько секунд подтвердил:
– Ага! Вой какой-то!
Мы замерли, обратившись в слух. Где-то справа, довольно далеко, несколько человеческих голосов тянули на одной ноте какую-то заунывную мелодию. Слов было не разобрать, но от самого пения у меня мурашки побежали по коже. Как сказал бы мой сосед Витька: «В натуре, реальный ужасник!»
Послышались шаги, метнулся луч фонарика – по лестнице спускался Паганель.
– Все в порядке, путь свободен! – весело сказал он.
– Т-ш-ш! – зашипел на него Борис, приложив палец к губам: – Слушайте!
Паганель замер, потом шепотом сказал:
– Поют… И как раз в той стороне, куда нам нужно! Хм, интересно… Хотел бы я знать, что это такое!
Мы осторожно поднялись медленно, поминутно останавливаясь и прислушиваясь, двинулись вверх по лестнице.
Пение приближалось. Слов по-прежнему разобрать было нельзя, но уже отчетливо слышались голоса – мужские и женские.
– Псалом какой-то! – пробормотал Борис, но Паганель шикнул на него.
Мы крались по сырому коридору, держась руками за стену – Паганель на всякий случай погасил фонарь, чтобы не выдать себя неосторожным светом.
Вдруг пение смолкло. Мы шли в полной темноте, и тут, буквально в нескольких шагах от нас, зазвучал гулкий, раскатистый голос. Эхо запрыгало под низкими сводами, искажая смысл слов.
– Латынь… – еле слышно пробормотал Паганель.
Неожиданно мглу, сгустившуюся в коридоре, рассеяли отблески огня. Впереди, где-то справа, горел костер. В воздухе ощутимо запахло гарью, каким-то церковным запахом – то ли воском, то ли ладаном.
Мы остановились. Прыгающий свет от не далекого костра уже позволял нам видеть друг друга. Паганель жестом поманил нас, а когда мы склонили головы, прошептал, чуть шевеля губами:
– Другого пути у нас нет! Придется красться дальше, но я боюсь, что минут их нам не удастся! Там, впереди, коридор расширяется вправо, образуя что-то вроде комнаты. Боюсь, эти певуны собрались именно там!
– Может быть, есть смысл кому-то одному пробраться вперед, посмотреть, что там и как? – предположил Борис. Меня же волновало другое:
– Максим Кузьмич, а как вы их не заметили?
– Сам не пойму! – удивленно прошептал в ответ Паганель: – Когда я ходил на разведку, тут ничего такого не было!
У меня засосало под ложечкой. Еще не хватало нам всяких привидений!
Мы посовещались еще с минуту, и решили, что Борис пойдет вперед, узнать обстановку.
Тем временем голос, торжественно гудящий у костра, смолк, и разом заговорили несколько человек, в основном женщины. Слов по-прежнему нельзя было разобрать – мешало эхо.