– Ну вот, понимание меж нами установлено, – произнесла Юния, делая еще глоток из чаши. – Теперь ты знаешь, что я не собираюсь тебя отравить, и, надеюсь, ответишь на мои вопросы. Но вначале прочти…
Она выудила из рукава столы какой-то свиток и подала ему. «Приговор. Значит, меня сбросят с Тарпейской скалы», – устало подумал Агриппа и разломал императорскую печать на пергаменте. Приподняв тонкие брови, Клавдилла насмешливо наблюдала, как меняется его лицо. Ирод в волнении даже встал: содержимое свитка поразило его до глубины души. Отбросив пергамент, он преклонил колени перед императрицей, но в этой позе уже не было страха, а были почтение и глубокая благодарность. С колен он поднялся уже тетрархом.
– Садись, Агриппа. Признаться, я долго колебалась, решая твою участь, – величественно произнесла Юния. – Но твой последний поступок убедил меня в твоем раскаянии. Хотя тебе не следовало самому убивать предательницу Гемму, нужно было вернуть ее мне.
Ирод похолодел: он не ожидал, что она обо всем осведомлена. И промолчал, не найдя, что ответить.
– Я требую, чтобы ты убрался из Рима и никогда не возвращался. Это мое условие в обмен на этот свиток. Ты согласен?
Агриппа быстро кивнул и увидел, как потеплел ее взгляд.
– Я рада, что мы так скоро договорились, – сказала она.
Огоньки любопытства заплясали в его больших выпуклых глазах.
– Могу я спросить тебя, госпожа?
Клавдилла быстро кивнула.
– Золотая статуя в спальне Фабия изображала тебя? Не твоя ли божественная красота свела его с ума?
– Да. Его любовь не знала границ в безрассудстве.
– Еще бы, – согласился Ирод. – Из-за нее он и покончил с собой.
– Нет, он не сам перерезал себе вены. Это сделал Макрон по приказу Тиберия. И золотую статую уничтожил тоже он. Разве твой лучший друг не сознался тебе в этом преступлении?
Обомлевший Ирод молча смотрел на Юнию. И она вдруг задала ему свой вопрос:
– А зачем ты следил за нами в лупанаре Варус? Разве признания Макрона, что мы – любовники, тебе было недостаточно?
Агриппа покраснел, уже не удивляясь, что ей известно и об этом.
– Я хотел знать, кто отец ребенка, – ответил он.
– Ты думал, что я могу родить от любовника?
– Я тогда уже понял, что нет. И рассказ Геммы подтвердил это. Ты никогда не любила никого, кроме Калигулы.
– Верно, Ирод. Боги предназначили нас друг другу с самого рождения. А Макрон уже выполнил свое предназначение и скоро умрет. Я была недальновидна, что позволила своему сердцу диктовать мне решения, и едва не поплатилась за это, – сказала Юния.
И Ирод увидел, как легкая дымка сожаления заволокла ее взгляд. Но один взмах длинных ресниц – и дымка рассеялась без следа.