Любовная страсть пьянила, заставляя умолкнуть голос разума. Уже три дня, как они уехали из Рима, бросив дела и семьи. Роскошная вилла рядом с Капенскими воротами дала любовникам широкое ложе, теплую купальню и великолепные яства. Макрон позабыл обо всем на свете, о том, что должен был вчера принимать послов из германского племени, о том, что не готовы обещанные сенату эдикты, об обещании поручительства в суде за клиента, об Эннии. Друзилла же, наоборот, без конца злорадствовала, представляя, как недоумевает Кассий по поводу ее внезапного отъезда и долгого отсутствия.
Став случайной свидетельницей любовного объяснения Кассия и Юнии, она едва сдержала себя, чтоб не вцепиться в волосы коварной соблазнительнице, когда та протягивала ей чашу с вином, предлагая выпить в знак вечной дружбы. Друзилла не переставала удивляться лицемерию своей невестки, играющей сердцами мужчин. Жертвы несчастной любви и ее ненависти устилали кровавый путь этой странной женщины, вступившей в Рим никому не известной нищей провинциалкой и поднявшейся на вершину могущества. Стал ли Калигула императором, если б не ее интриги? Никогда, признавалась себе Друзилла, всякий раз холодея при мысли о том, что и ее бездыханное тело могло бы валяться с высунутым языком на Гемонии вместе с остальными отпрысками семьи Германика. Она понимала, что лишь благодаря Клавдилле оставшиеся в живых дети Агриппины и Германика обрели власть и величие. Но простить измены любовников, бросивших ее, она ей не могла. Ради пустой прихоти Клавдилла приручила к себе Фабия, будто голодного пса. И когда однажды он перестал быть ей угоден, она убила его и даже не задумалась ни на миг, как сильно любит его Друзилла. Она отняла у законной жены верность Лонгина, преданного ей все годы их брака и вдруг так внезапно изменившего. Друзилла не умела винить себя и оценивать глубину собственных ошибок, даже не подозревая, что именно это глупое упрямство обрекло ее на гибель. Яд, проникнув в кровь, пока еще не начал оказывать губительного воздействия, но остро заточенные ножницы Атропос уже вознеслись над нитью жизни. И никто не подозревал, что Лахесис уже перебирает свой моток в поисках другой нити. Нити Макрона.
Эти двое не чувствовали затаившейся опасности, наслаждаясь любовью и строя планы мести.
– Скажи, мой Невий, – спросила Друзилла, любуясь своей наготой в огромном зеркале на стене купальни. – Ты сильно любил Клавдиллу?
Макрон вздохнул, ощутив, как в сердце вонзилась тонкая игла боли.
– Я готов был жизнь отдать за нее, совершить любое преступление за один ласковый взгляд. Она долго играла моими чувствами, пока я не стал ей нужен, чтобы… – Он осекся, опомнившись, что мог сказать лишнее.