– Если его не затопчут раньше, – шепнул Гай жене, – то я прикажу его распять на Спине.
Юния ответила ему улыбкой – Евтих лидировал в гонке, и она уже успела войти во вкус.
Едва закончился этот триумфальный для зеленых заезд, как Калигула вынес безжалостный приговор незадачливому синему. Крест с его безвольно поникшим телом установили в центре Спины под рев озлобленной толпы, и на арену вышли гладиаторы. Юния затаила дыхание. Больше всего на свете она любила кровавые схватки! Да и бега оказались такими захватывающими. Что ж, игры будут сегодня продолжаться до вечера, она еще успеет насладиться невиданными зрелищами!
Стоило ей подумать об этом, как резкая боль внизу живота прервала ее мечтания. Хватая побелевшими губами воздух, она дернула за рукав Калигулу, готовившегося уронить белый платок на арену и тем дать сигнал к началу схваток. Его раздражение исчезло без следа, стоило ему обернуться и увидеть, как Юния сползает на пол с курульного кресла с перекошенным от боли лицом. Он едва успел подхватить ее на руки и кратко отдать приказ задернуть занавес в ложу.
– Что ты, птичка моя? Что с тобой? – встревоженно зашептал он, прижимая ее к себе, точно ребенка.
– Болит, – жалобно простонала она, – там, внизу живота.
Не помня себя от волнения, Калигула, держа ее на руках, побежал по мраморным ступеням вверх ко дворцу, на ходу выкрикивая имя Харикла. Гай даже не заметил, как миновал длинную лестницу – страх за любимую придал ему силы, и он точно на крыльях влетел в спальню, прижимая к себе Клавдиллу. И лишь уложив ее на кровать, наконец-то ощутил сильную усталость от тяжелой ноши и без сил опустился на мозаичный пол. Перепуганный Харикл прибежал, едва его позвали рабы. Калигула еще месяц назад под страхом смерти запретил ему покидать дворец. Врач сразу же прогнал императора и, раздев молодую женщину, принялся осторожно прикладывать ухо к животу, задавая вопросы. Юния честно отвечала, что чересчур разволновалась на играх во время бегов, когда вдруг почувствовала первый приступ боли.
– Отныне, госпожа, – важно произнес Харикл, одернув ее тунику, – я запрещаю тебе подниматься с этого ложа. Даже есть ты будешь лежа. Если ты ослушаешься меня в очередной раз, то разродишься прежде положенного времени, а я лишусь из-за тебя головы, потому что еще никто не научился выхаживать недоношенных детей и их глупых матерей.
Щеки Юнии заалели от стыда. Действительно, она всегда пренебрегала советами врача. Она молча кивнула в знак согласия и попросила позвать Гая. Вслед за его появлением раб внес на подносе чашу, от которой шел травяной запах.