к Египту, удерживать их в своей власти и прекратить поставки продовольствия Риму.
Эти известия несли в себе огромные неприятности – что может быть хуже, чем немилость всемогущего цезаря? Это расстроило Германика и заставило повернуть назад.
Агриппина уже не играла с Юнией, а проводила больше времени с мужем. Девочка скучала. Лишь под вечер добрая женщина приходила пожелать ей спокойной ночи и, ненадолго задерживаясь около ее кроватки, рассказывала Юнии о своем сыне. Именно тогда девочка впервые услышала о Гае. Он, как объяснила Агриппина, был оставлен в Антиохии на попечении наставника за постоянное непослушание. Чаще всего Клавдилла просила рассказать ей, как маленький Гай усмирил мятежных легионеров.
Воины очень любили сына Германика, беззаботно разгуливавшего по лагерю в простой солдатской одежде и грубых сапожках. Именно из-за них он и получил среди солдат свое прозвище Калигула (Сапожок), которое носил с гордостью.
После кончины Августа легионы подняли бунт, и Германик, опасаясь за жизнь близких, отправил семью в Треверы. Но солдаты даже не дали повозке, где сидела Агриппина с детьми, выехать за пределы лагеря. На коленях они умоляли не отсылать любимого Сапожка, клялись в верности и тут же пообещали выдать всех мятежников и возмутителей спокойствия.
– Удивительно, – сказала Юния, – но ваш сын – маленький бог, он в одиночку справился с огромным войском.
Агриппина и Германик тревожно переглянулись.
– Какой он бог, малышка? Просто маленький мальчик, которого полюбили солдаты, давно разлученные со своими семьями. Ложись спать, уже поздно, даже Калигула спит в далекой Антиохии.
Они вышли. Но через тонкие занавеси Юния услышала, как Германик сказал Агриппине:
– Все эти разговоры о его божественности мне не по душе. Этот сорванец и так мнит о себе невесть что. Солдаты тогда твердили Калигуле, что он и только он подавил мятеж, рассказывали ему байки, что, когда он станет великим императором, одержит удивительные победы. Мальчишку это жутко разбаловало.
– Да, Гай – трудный ребенок, – со вздохом согласилась Агриппина. – Нрав его сильно испортился, когда мы вернулись в Рим. Все считали мальчишку героем. На него без конца пялили глаза, приветствовали криками, оказывали всяческое внимание. Вспомни, как он…
Их голоса удалились, и Юния не услышала более ни слова. Но именно тогда у нее зародилась уверенность, что Германик завидует своему сыну. Больше жизни ей захотелось увидеть настоящего маленького бога. Вспоминая рассказы о юности богов, она думала в детской наивности, что Сапожок превзошел их подвиги. Ведь Гай подавил опасный мятеж целого войска, спас мать, отца и самого цезаря.