"Бжик, бжик", — пели стрелы сибирцев почти все попадавшие в цель.
Спасали щиты, которые разведчики благоразумно успели забросить за спину. В очередной раз повернувшись, Уразбай насчитал всего две головы плывших за ним. В том числе и Мухамедшарифа, который прикрывал щитом голову, гребя одной лишь рукой. Его конь пускал пузыри далеко в стороне, весь утыканный стрелами. Конь Уразбая на удивление ни разу не был ранен, хотя стрелы и сыпались вокруг него, как иглы с засохшей ели. А щит, весь утыканный стрелами, заметно потяжелел, но спас хозяина от верной смерти.
Уже только когда они выплыли на середину темной сибирской реки, куда не могла долететь ни одна стрела, Уразбай чуть успокоился и махнул рукой Мухамедшарифу: "Айда, греби ко мне… Вдвоем легче добираться до берега…" Тот бросил щит в воду и, легко нагнав Уразбая, ухватился осторожно за конское седло, перевел дух, отдыхая.
— Вот ведь как бывает, Уразбай, — прокричал он, выплевывая одновременно изо рта речную воду, — пошли по шерсть, а сами бритыми оказались. Там нас хан ждет, а тут сибирцы со стрелами.
Уразбай ничего не ответил, а лишь почмокал губами, ободряя своего коня, который плыл все тяжелее, испуганно вращая большим глазом, косясь на медленно приближающийся противоположный берег.
— Не боишься, что они лодку найдут и за нами кинутся в погоню? — спросил Мухамедшариф.
— Нужны мы им, как собаке пятая нога, — небрежно ответил Уразбай, — ты лучше подумай, что делать будем на том берегу.
— Живы будем, не помрем, — отшутился тот. Вскоре они нащупали ногами дно и побрели по нему, подгребая руками, к подступившему к самой воде густому ивняку. Оглянулись на противоположный берег, откуда бежали столь поспешно, и облегченно вздохнули, увидев, что всадники удалялись от обрыва, направив коней в сторону от реки.
— Аллах велик! — простер руки к небу Уразбай и плюхнулся с ходу в высокую траву. Рядом повалился и худой Мухамедшариф, раскинув длинные руки.
— Ушли… — выдохнул он, — на сегодня ушли. А на противоположном берегу осталась опять одна хромая лошадь, которая, немного постояв, побрела дальше вслед уплывшей лодке, подгоняемая лишь ей, лошади, понятным внутренним сигналом, приказывающим идти за хозяином, несмотря на все преграды и опасности.