Карача увидел, как недобрым огнем блеснули глаза многих, и особенно Соуз-хан скривил в гримасе свою жирную физиономию, но тут же согнал прочь с лица выражение недоброжелательства и льстиво заулыбался, громко крикнув:
— О, великий правитель, ты выбрал лучшего, да продлятся дни твоего правления на этой земле!
И остальные сидящие громко повторили те же слова, пытаясь высказать расположение к вновь назначенному визирю, от чьего слова отныне зависели их доходы.
…Через день Карача-бек выехал в сопровождении сотни воинов вдоль течения Иртыша для обложения податями сибирских жителей. Много дней продолжалась их поездка, и Карача своими глазами убедился, что далеко не все сибирцы приняли власть нового правителя.
Почти в каждом втором селении их встречали градом стрел, а когда воины Сабанака врывались вовнутрь, расправлялись с непокорными, сгоняли всех для подсчета и переписи, то обнаруживалось, что лишь малая часть осталась в своих землянках. Большинство прятались в лесах, уходили в болота, куда воины и сунуться не решались.
А потом им стали попадаться и совсем брошенные селения. Весть об их приближении далеко опережала движение отряда. "Плохая весть длинные ноги имеет", — с улыбкой говорил Карача Сабанаку, который горячился и порывался сжечь брошенные жилища.
— Не забывай, что это теперь и твои владения, — утихомиривал его неистовство Карача, — силой ничего не добьешься. Человек долго привыкает к новому, а потому нужно терпение и терпение.
— Надо поймать хоть нескольких непокорных и повесить их для устрашения. Они где-то рядом и сейчас смеются над нами.
— Посмотрим, кто будет смеяться через год. Надеюсь, что наш хан не собирается уходить отсюда этой зимой?
Карача пошел на хитрость. Он объявлял в покорных новой власти селениях, что освободит от податей тех, кто явится в Кашлык и принесет хотя бы одну шкурку белки. Другим он сообщал, что ждут караваны из Бухары и Самарканда, которые привезут необычно дешевые товары, но торг купцам будет разрешен лишь возле Кашлыка. И все, кто желает что-то выменять у купцов, должны по первому снегу приехать под стены сибирской столицы.
Доверчивые сибирцы слушали его слова и согласно кивали головами. И ни слова в ответ. С тем и вернулись обратно.
Выпал уже первый снег и облетели листья с деревьев. Лишь густые ели, окружающие Кашлык со всех сторон, стояли как ни в чем не бывало, зеленея своими мягкими лапами.
Кучум встретил их в шатре, где горели толстенные поленья, непрерывно подбрасываемые слугами. Он был весь закутан в меховые одежды, и было видно, что сибирский холод доставлял ему массу неприятностей.