— Но у нас есть деньги. Вы забыли, я и Жан взяли трофеи с четырех убитых нами орков. Нет, оплатить постой и кормежку мы можем на несколько дней, и причем для всех. Меня интересует, почему вы покинули таверну.
— Давай потом поговорим на эту тему, — поморщившись, словно съел лимон, попытался замять разговор Андрей.
— И все же?
— Ты не будешь смеяться?
— Разумеется, нет.
— Дело в том, что там уж больно сильно воняет.
— Заведение, конечно, не из лучших и немного грязновато, но я не заметил ничего такого особенного, — недоуменно заметил купец.
— А я заметил. Уж извини. В моем мире так живут только опустившиеся на самое дно люди.
— Вы презираете нас, — в вопросе Эндрю были и злость, и негодование, и обида одновременно.
— С чего ты взял? — искренне удивился Андрей. — Боже, я вовсе не хотел оскорбить ни тебя, ни кого другого. Вы такие, какие есть, и мерить вас по своей мерке я не собираюсь. Мало того, я уже смирился с тем, что мне придется принять ваш образ жизни, а потому не могу же я презирать и себя самого.
— Но находиться с нами в одном помещении вы не желаете, — все так же обижено проговорил купец.
— Понимать — это одно, а принять — совсем другое. Если я умом все прекрасно понимаю, то вот желудок мой, например, черт бы его побрал, не желает ничего понимать и рвется вывернуться наизнанку. Извини, но мне еще предстоит привыкнуть. А пока я лучше сварю немного каши здесь, на свежем воздухе. Я надеюсь, между нами теперь нет недоговоренностей.
— Нет, все в порядке, — примирительно проговорил купец, и было видно, что искренние уверения Андрея были приняты им за чистую монету. Впрочем, это и было правдой, Новак говорил именно то, что думал. — Может, я тогда составлю вам компанию?
— А как же жаркое, о котором ты всю дорогу грезил? — лукаво скосив на него взгляд, поинтересовался Андрей.
— А кто сказал, что я от него откажусь? — в это время появился парень с крупой и солидным куском сырого мяса. — Эй, дружище, что там с жарким, ты не в курсе?
— Хозяин велел насадить на вертел барашка.
— Вот и ладно. Как только мясо подойдет, принеси и нам. Держи за труды, — он кинул парнишке маленькую серебряную монету, и тот ловко поймал ее.
— Как будет угодно господину, — сверкнув белозубой улыбкой, парнишка стремглав помчался к воротам постоялого двора.
Вскоре каша, приправленная мясом, дошла, и новоявленные друзья начали обедать, с нескрываемым удовольствием поглощая горячую пищу, которой были лишены на протяжении нескольких дней. Даже во время переправы они не могли позволить себе ничего приготовить, так как все, даже женщины, были заняты на тяжелых и неуклюжих веслах. Сама переправа заняла половину дня, все же плоты, да еще и груженые, оказались весьма неповоротливыми.