Шутка сказать - помочь! Спасти!.. Есть разнарядка!.. И в пору раздумий Хасая перед ним возникла фигура Идриса. И Хасая осенило.
- Нет, брата посылать нельзя, он же болен,- изумил-ся Ильдрым.
- Не учи нас, мы знаем, что делаем! - ответил Ха-сай.- Без тебя разберутся.
- Я тоже иду на войну! - ликовал Идрис.
- Ты же видишь,- сказал Хасай Ильдрыму,- без тебя он не может, куда ты, туда и он. Ильдрым решил, что Хасай или шутит, или Идриса жалеет, с братом разлучать не хочет.
- Меня на фронт берут! - говорил Идрис соседям по улице, а те недоуменно пожимали плечами, мол, кто-то кого-то дурачит. Хасай понимал, что на первом же городском призывном пункте Идриса отпустят, но важ-но, что к этому времени уйдет и рапорт о плане по рай-ону; а пока можно оттянуть срок призыва того, у кого мешок с тридцатками.
Идрис не успел пройти и двух верст от районного пунк-та до городского, как его демобилизовали; он вцепился в Ильдрыма, лил слезы, и его с трудом оттянули; конеч-но же, решили вслед за Ильдрымом, "пожалели Идриса в районе".
- Ну как, отвоевался? - спросил его старик сапож-ник, качая головой.- Ну и дела!..- Спросил при Теймуре, стрельнув в него презрительным взглядом. А потом Теймур слышал, как сапожник рассказывает кому-то:
- Видал, какой умник этот Хасай? Дурака забирает, а своего всеми правдами и неправдами оберегает! (Хотя Теймуру еще не пришел срок идти.)
- Слушай,- позвонили Хасаю,- кого ты нам посы-лаешь?
- Но он рвется!..- Хасай увильнул от разговора и ре-шил рискнуть еще: мол, недоглядел. На сей раз Идриса отпустили через неделю, аж до станции Баладжары, где был призывной пункт, протопал; Хасай получил гроз-ное предупреждение, и "фронтовая карьера" Идриса оборвалась. Но дважды высыпались на двуспальную кровать красные тридцатки, и Хуснийэ-ханум особенно понравились старинные серьги с полумесяцем и звез-дочкой-бриллиантом.
"Вот как призовут меня!.." - хвастался Идрис. Дети хохотали, а старик сапожник прикрикивал на них: "Не сметь!" По привычке Идрис еще несколько раз прошелся по улице, выкрикивая: "Я иду на войну!" - а потом забыл и, подолгу о чем-то напряженно думая, молча сидел на низком стуле сапожника и смотрел, как тот стучит молотком.
Кстати, Дэли Идрис и сейчас жив, переехал отсюда и живет у брата, который получил новую квартиру на всю семью за оперой. Идрис - грузчик в центральной пекарне, и не поверишь, что с Ильдрымом, который, бы-вает же такое, без царапинки вернулся с двух войн - немецкой и японской,- они близнецы; Ильдрым до во-лоска седой, а у Идриса черные-черные волосы и глаза молодым огнем горят. И он не помнит ни старика са-пожника, который умер, а закуток его снесли, ни тем более Теймура.