- Черт знает что такое! - гнет свое Амираслан.- Погрязли в снах!..
- Ну зачем ты так?! - Но Амираслан перебил Сат-тара:
- Сколько у нас знаменитых ученых, на всю страну известных? А? Я этим специально занимался. Составил список, получился он очень и очень жидкий!.. С искус-ством ничего, терпимо. Афиши так и пестрят: Ибрагим-беков Максуд, Ибрагимбеков Рустам! Родные братья, а работают врозь. Был Бейбутов, теперь вот Муслим.
- Почему был? Он и сейчас, слава богу, как соловей поет.
- Пусть, но я не о том! Есть у нас, к примеру, Ал-18? Или Маг-24?
- Что за ал и маг?!
- Ну, самолет! Алияров-18 или Магомаев-24! А светило по части астрономии? Кибернетики? Теория, к примеру, Бахтиярова?!
- Стоп! Ты неточен! Говори, да знай меру! Большие люди у нас были и есть. И будут! Есть и в астрофизике, и в нефтехимии, есть, кстати, и немало теорий, даже теория моего однофамильца, пойди и поинтересуйся!.. Да, да, теория Макинского, нашего земляка. Я тебе ска-жу еще вот что. Даже бригада, в которой, кстати, ра-ботает и племянник Хасая, ты читал о ней недавно?
- Коллективная знаменитость?
- Хотя бы! Наклонно пробурить в море такую скважи-ну, да еще впервые в мире, да еще с таким наклоном!.. Это, знаешь ли, не меньше, чем в космос слетать!
- Это какой же племянник? Магомед? Я, кажется, с этой бригадой знаком, вместе у Хасая пировали... Да, ничего не скажешь, знаменитость!
Хасай их познакомил, мол, ровесники, крепко друг за Дружку держитесь. Мамиша удивило: ровесник, а спе-реди лысый, только виски черные-черные; потом Гюль-бала шепнул: "Подкрашивает виски!" Сначала представился Мамиш, как младший; ему всегда кажется, что он моложе собеседника; зовите меня, мол, просто Мамиш, "Но вы выглядите на всю полноту имени - Мухам-мед,- заметил Амираслан.- Я понимаю, старомодно. А, Мамиш, вы что же, из южных? Это у иранских азербайджанцев принято". Какой он выходец? Мате-ринская линия бакинцы, а вот отцовская - он из туркменских азербайджанцев. "Ну тогда ясно! Там много из южных выходцев, лица у них, знаете, продол-говатые такие и кожа потемнее". "Что правда то прав-да",- подумал Мамиш, но почему-то ему не понрави-лось, обидно стало, что отец точь-в-точь соответствует нарисованному этим бесцеремонным человеком порт-рету.
Амираслан не смог бы объяснить, почему не назвался полным именем, опустил первую часть; видимо, после "Мамиша" напыщенно прозвучало бы "Амираслан" "Эмир среди львов" или "Лев среди эмиров"... Если бы тот сказал "Мухаммед" или хоть искаженно "Маго-мед", можно было бы тогда и "Амираслан". А потом в день поминок по Гюльбале пришел почти одновременно с бригадой; старший сын Гейбата Ма-шаллах, не стриженый, обросший щетиной в связи с трауром, заправлял всей поминальной процедурой: встречал пришедших, следил за очередностью входа, помещение-то маленькое, за подачей чая, чтоб никто не был обойден; а народ все идет и идет. Знакомые, род-ные, родственники, друзья, знакомые друзей, соседи по кварталу, сослуживцы отца, матери, самого Гюльбалы, приятели братьев, просто любители ходить на помин-ки: здесь и разговоров наслушаешься о городских ново-стпх, о мировых событиях, диспуты и споры между верующими и неверующими, истории всякие, послед-ние известия... Хорошо, когда много помощников: сразу же моется посуда, быстро заваривается чай, кто-то подает, кто-то убирает со стола, откуда-то принесены большие самовары, и на плите стоят здоровенные чай-ники для заварки. А народ все идет и идет... Минуту-другую Амираслан постоял с бригадой Мамиша на ули-це, пока не освободилось наверху место. Амираслан шепнул тогда Мамишу: "Твое счастье, что есть алиби, дворничиха видела..." - "А если б не видела?"-Ма-миша возмутила бестактность Амираслана, а тот пожал плечами: "Что с тебя взять, раз в таких элементарных вещах ничего не смыслишь".