— Нужно петь «hunkah», дорогой, — перебила его жена. — Не «hunk of». Ты говоришь «hunk of», а нужно «hunkah».
— Правда?
— Да, точно.
— Боже мой, я не могу говорить «hunkah», это отвратительно. Я много лет талдычил о важности дикции и необходимости серьезного изучения грамматики в школе. Хотя, разумеется, никто не слушал. Но если честно, если я не утруждаю себя тем, чтобы воспринимать королевский английский серьезно, то кто станет это делать? Эту программу смотрят дети, я чувствую ответственность, я должен подавать пример.
— Я всего лишь говорю, что, если ты споешь «hunk of», ты не только будешь выглядеть глупо, но еще и ритм собьешь.
— Правда?
— Ну, конечно, правда, — ответила герцогиня, откладывая в сторону щетки и крем для обуви. — Послушай: в «hunk of» два слога, а в «hunkah» полтора. Совсем другое дело, ты ведь и сам должен был заметить.
— Думаю, ты права, но это ужасно ленивое использование английского.
— Попробуй еще раз и, ради всего святого, постарайся придать песне плавность.
Принц Уэльский снова спел куплет и припев песни, на этот раз послушно произнося «hunkah».
Когда он закончил, его жена подумала немного, прежде чем сказать:
— Думаю, нам нужна другая песня.
Принц вздохнул и налил по маленькому бокалу рислинга.
— Один из наших сыновей предложил что-то вроде «Smack My Bitch Up». Ты такое когда-нибудь слышала?
Человек, на которого все уповали, находился в этот момент в своем гостиничном номере и был сосредоточен на своей собственной мечте.
— Привет, Эмма, — выдохнул он в телефонную трубку, — что на тебе надето?
— Джинсы и футболка. Я с работы.
— А туфли?
— Нет. Я уже дома. И если тебе обязательно это знать, туфли я сняла.
— А носки?
— Кельвин, мне казалось, что ты занятой, важный человек. Разве у тебя нет более интересных тем для разговора, чем мои носки?
— Что может быть интереснее разговора о твоих носках? Только разговор о твоих ступнях.
— Я немедленно вешаю трубку, если разговор продолжится в том же духе.
— Сними джинсы.
— Ни за что!
— Ну пожалуйста.
— Нет! Категорически нет! Я буду чувствовать себя глупо. Да и вообще, с какой стати?
— Ну, наверное, потому что я тебя попросил.
Последовала пауза.
— Мне придется положить трубку.
— Нет, оставь ее в руке.
— Ой, умоляю!
— Держи телефон рядом с молнией, когда будешь ее расстегивать. Делай это медленно.
— Нет!
— Я не прошу многого.
— А по-моему, многого.
— Я постоянно об этом думаю.
— Но это не означает, что я обязана позволять тебе слушать, как я расстегиваю ширинку.
— Я не сказал, что ты обязана, я просто попросил. Я не понимаю, почему в течение этого длинного и, должен добавить, ужасно строгого периода, когда я должен завоевать твое доверие, мне нельзя ощутить даже самую тонкую сексуальную связь с тобой.