— Да, но на совещании…
— Ты хоть представляешь себе, насколько я могу быть неожиданной? Непредсказуемость у меня изо всех щелей прет!
Кили, миловидная ведущая, стояла неподалеку, готовая к съемкам первой реплики. Только накануне вечером она прилетела домой со съемок шоу о путешествии на Мистик, и очень устала, но, будучи действительно милой девушкой и командным игроком (в прошлом она была герлгайд), она всегда была рада помочь.
— Берилл, а может, я озвучу твою шутку, — с готовностью предложила она. — Знаешь… «Берилл ужасно торопится, потому что Фифи сейчас надует ей в „Картье“…» Так пойдет?
Казалось, лицо Берилл окаменело.
— Кили, ты хочешь украсть мою шутку?
— Нет!
— А по мне, так это смахивает на то, что ты хочешь украсть мою шутку.
— Нет! Правда, Берилл, я просто пыталась…
— Как тебе такая мысль, Кили: ты продолжай выглядеть миленько, а умную работу оставь мне, ладно?
Казалось, Кили сейчас заплачет. Она никак не могла привыкнуть к грубости Берилл и всегда приходила в ужас, словно столкнулась с ней впервые.
Время шло. Трент посмотрел на Кельвина, а затем показал на часы. В графике первого дня прослушивания для таких заминок совершенно не было времени, и Кельвин был единственным авторитетом, который признавала Берилл.
— Берилл, — рявкнул Кельвин, — то, что Фифи надула в твою сумочку, — это великолепно, как и все твои многочисленные шутки насчет неуправляемого поведения твоего зверинца, но этот сюжет идет без звука. Так что нужно двигаться дальше.
— С точки зрения импровизации просто отлично, вашу мать, — сказала Берилл, соглашаясь с неизбежным.
Наконец получив возможность работать дальше, режиссер спросил сценаристку, какой сюжет будет следующим, и та сообщила, что прибытие Родни.
Лимузин, на котором прибыла Берилл, уехал, а на его месте появился новый. Родни с преувеличенной небрежностью прошел по всей его длине и, казалось, разглядывал блестящую черную краску. Но он никого не обманул. Все видели, что он проделал то же самое с машиной Берилл, и поняли, что он обходит лимузин, чтобы убедиться, что машина Берилл не длиннее.
Убедившись в том, что размеры его машины соответствуют его статусу, Родни взял протянутый реквизитором модный портфель и сел на заднее сиденье.
— Мотор! — крикнул режиссер.
За этим ничего не последовало.
— Мотор! — снова крикнул режиссер.
По-прежнему ничего. Режиссер подошел к припаркованному лимузину с дымчатыми стеклами.
— Родни? — Он постучал в стекло. — Ты меня слышишь?
Окно лимузина опустилось, и Родни, приятно улыбаясь, выглянул наружу.
— Да, я тебя слышу, — сказал он. — У меня все в порядке. Ты что-то хотел сказать?