— Что! — У Родни перехватило дыхание. Он даже пошатнулся. — Я никогда…
— Это мне известно, хотя я думаю, что тебе этого очень хотелось.
— Чепуха! Что ты хочешь сказать? Я послал ей пару подарков, и все…
— Ей было пятнадцать, Родни, ей пришлось получить специальное разрешение, чтобы участвовать в шоу. Представляешь, что начнется, если она заявит, что ты пытался ее облапать?
— Господи! Я не лапал ее! Ты не…
— Родни, ты знаешь, где я живу, хотя отказывался хоть раз приехать ко мне домой, когда мы были вместе. Мы ведь недостаточно хороши для тебя, верно? Ты никогда не видел моей семьи. Ну, сейчас ты с ними встретишься. Приезжай завтра, приезжай один и помни, что тебя обыщут на предмет записывающих устройств.
На этом разговор закончился, и Родни велел секретарше заказать ему билет до Глазго на следующее утро. Она уже зарезервировала ему место для перелета в Шотландию. Родни надеялся, что поездка пройдет при более счастливых обстоятельствах.
Иона жила со своей семьей в часе езды от города в большом старом ветхом фермерском доме рядом с деревней Дамгойн. Приехав туда, Родни почувствовал себя ужасно неуютно, увидев, что здесь собралась целая толпа. Все хотели услышать, что именно хотела обсудить с ним Иона, и, когда он сел за большой обеденный стол напротив своей бывшей девушки, он увидел за ее спиной всех членов «Шетландского тумана», а также братьев, сестер и родителей Ионы. Ее отец, который работал на тракторе, держал в руке тяжелый гаечный ключ. Во время последней встречи Родни с участниками «Шетландского тумана» он был парнем Ионы и администратором группы; с тех пор он их бросил и полностью от них отгородился. Теперь он вернулся, и собравшиеся смотрели на него с плохо скрываемым презрением.
— Значит, Родни, дело вот в чем, — сказала Иона. — Ты предал меня как женщину и как человека, и пришло время заплатить за это.
— Что ты собираешься сделать?
— Я собираюсь объявить с экрана, что ты говорил мне, что любишь меня, и обещал жениться, и все это время пытался приставать к Мэри, а она поклянется, что все так и было, и все остальные тоже поклянутся, что она им тогда об этом говорила. Все поверят нам. Если начистоту, ты и так похож на извращенца.
— Иона! — крикнула ее мама. — Не стоит так выражаться.
— Ты этого не сделаешь, — заикаясь, произнес Родни.
— Сделаю. Если только…
— Если только что?
Иона дала ему время попотеть.
— Если только ты действительно не предложишь мне за тебя замуж. В прямом эфире.
— Что!
— Когда меня отсеют, ты скажешь, что хочешь кое-что сказать мне, и сделаешь предложение. Вот так вот. Мы поженимся. Ты будешь держаться от меня подальше три поганых года, а потом я разведусь с тобой и заберу половину твоего имущества.