Потом он рассказал, что не выдержал и начал отвечать на телефонные звонки своего друга Джозефа Марино, который в течение этих трех месяцев донимал его предложениями работы. Рэнсом снова почувствовал, что может вернуться в большой, шумный мир, и с тех пор стал работать в «Марино секьюрити», и эта работа ему очень нравилась.
– Если бы не история с Доби Дьюном.
– Остается надеяться, что юристы «Марино секьюрити» сумеют как-нибудь ее замять.
– Надеюсь… – вздохнул Рэнсом.
А потом настал его черед спрашивать. Он хотел знать о ней абсолютно все – о ее прошлом, работе и планах на будущее. Услышав от нее довольно обстоятельный рассказ, он больше не удивлялся, почему она чувствовала себя в ту ночь такой одинокой в баре отеля.
– Знаешь, – сказал он, когда Мадлен рассказала ему о своей семье, – ты можешь разочаровать их однажды – и, честное слово, ничего страшного не случится, все останутся в живых.
– Они-то, может, и останутся, а я? – тяжело вздохнула Мадлен. – Как я буду жить дальше, если они узнают, что я…
– …не совершенство? – помог ей договорить Рэнсом.
– Да…
– Ну и что? – искренне изумился Рэнсом. – Я отлично знаю, что ты не совершенство, однако это не мешает мне относиться к тебе… очень хорошо.
– Ты считаешь, что так, как с тобой, я веду себя со всеми?
– Нет, конечно, – усмехнулся Рэнсом.
– А тогда как можно сравнивать?
Рэнсом вдруг перевернул Мадлен на спину и, склонившись над ней, серьезно посмотрел в лицо.
– Запомни раз и навсегда, Мэдди: ты не должна быть совершенством. Ни для кого. Будь такой, какая ты есть.
Мадлен молча смотрела на него – сейчас, при свете свечи, она показалась ему еще красивее.
– Мадлен, я восхищаюсь тобой, и это несмотря на то, что со мной ты иногда обращаешься… сама знаешь как. Ты обладаешь умом, редким, добрым сердцем и всегда поможешь, попади я в беду. Хотя ты умеешь выходить из себя, совершать ужасные глупости, бояться и ошибаться. Но это вовсе не умаляет твоей прелести.
Он посмотрел на нее так, что никакие слова стали не нужны.
Утро было влажным и прохладным, пахло дождем и свежестью. Проснувшись, Рэнсом еще долго лежал с закрытыми глазами, лениво потягиваясь и прислушиваясь к тому, что происходит снаружи. Он поморщился – все-таки синяки и ссадины давали о себе знать – и потянулся к Мадлен, будто привык просыпаться вместе с ней каждое утро…
Но рядом никого не было!
Рэнсом широко раскрыл глаза и так и подскочил: она ушла! Исчезла, как тогда…
– Мэдди! – хрипло позвал он.
– Я здесь! – раздалось в ответ откуда-то снаружи.
Рэнсом вздохнул с облегчением, но сердце его все еще взволнованно билось. Мадлен показалась в дверном проеме, полностью одетая и улыбающаяся.