Когда та поинтересовалась, что же такое он сказал девочке, Рэнсом спокойно ответил:
– Что ты мегера и колдунья.
– О Господи, – вздохнула Мадлен и протянула Рэнсому бутылку. – На, выпей!
– Что это?
– Фруктовый сок.
– Но я не хочу…
– Пей, тебе нужно набираться сил! – повторила Мадлен.
Когда девочка ушла, Рэнсом схватил Мадлен за руку:
– Прости меня за «колдунью», Мэдди…
– Я не возражаю. Лишь бы тебе было лучше.
– Мне?! Да я чувствую себя прекрасно – особенно теперь, когда мы никуда не идем и я спокойно лежу.
Конечно, он лгал ей и оба это понимали, но Мадлен ничего не стала ему говорить.
К утру Рэнсому сделалось совсем плохо. Мадлен снова промыла ему рану, но это уже не помогало – ему требовалась более серьезная медицинская помощь. Рэнсома бил озноб – несмотря на сильный жар. Он бредил: что-то кричал, говорил. Мадлен разбирала отдельные слова, но смысла не понимала.
Между тем, по слухам, ситуация в стране становилась все более напряженной: бои велись совсем близко от Сан-Ремо и сотни беженцев, переночевав у ворот католической миссии, снова пускались в путь.
– Мэдди… – стонал Рэнсом.
– Я здесь, Рэнсом, здесь.
Широко раскрыв глаза, Рэнсом уставился прямо на нее:
– Я, кажется, умираю, Мэдди…
– Ш-ш-ш-ш… – Она положила ему на лоб холодную тряпку.
– Пожалуйста, спаси меня…
– Все хорошо, Рэнсом, успокойся.
Когда он снова провалился в забытье, Мадлен не выдержала и разрыдалась.
Услышав вечером шум вертолета, Мадлен, как и прочие обитатели больницы, испугалась, что их будут бомбить. Однако чуть позже поняла: вряд ли для таких целей послали бы всего один вертолет. В ней зародилась смутная надежда.
Рэнсом был настолько плох, что Мадлен уже боялась оставлять его одного. Только узнав, что на вертолете прилетели иностранные корреспонденты, она попросила знакомую девочку присмотреть за Рэнсомом. Сама же отправилась поговорить с журналистами – Мадлен была готова заплатить любые деньги, лишь бы они согласились забрать Рэнсома с собой
Однако журналисты наотрез отказались. Как следовало из их слов, вертолет был переполнен уже настолько, что просто не взлетел бы, возьми они с собой еще хотя бы одного человека. Даже фамилия Баррингтон на этот раз не помогла – хотя корреспонденты и были весьма удивлены, встретив в этой опасной глуши красавицу Мадлен, наследницу многомиллиардной финансовой империи.
Мадлен уже совсем отчаялась, как вдруг ее осенило. Еще раньше, в толпе корреспондентов, она приметила совсем молодого человека – очевидно, прилетевшего в Монтедору для того, чтобы сделать себе громкое имя на репортажах из самого эпицентра военных событий. Теперь он стоял среди своих коллег, растерянный, испуганный и не понимающий, что происходит вокруг.