– Могу поинтересоваться, почему?
– Интересуйтесь сколько угодно, я все равно ничего не скажу, – решительно отпарировал Рэнсом. Кроме него и Мадлен, все происшедшее между ними никого не касается. Даже ее отца.
– Понимаю, – пробормотал Баррингтон, бросая беглый взгляд на фотографию. – Так вы собираетесь отказаться от этой работы?
– Отказаться? Напротив, я сгораю от нетерпения взяться за нее, и как можно скорее…
Теперь Рэнсом знал точно: он сделает все от него зависящее, чтобы она не полетела в Монтедору без него. Хотя и сам не мог понять, откуда взялось вдруг в нем столько решимости.
Ничего, он покажет этой сучке из высшего общества, как нужно обращаться с людьми! Он ни на минуту не вспомнит о собственных чувствах к этой дряни и в Монтедоре будет опекать ее так, чтобы с ее головы не упал ни единый волосок. В следующий раз она будет знать, что после того как провела с человеком ночь, можно хотя бы попрощаться…
– Мистер Рэнсом, простите, не могли бы вы пообещать мне…
– Разумеется, – не дал ему договорить Рэнсом. – Я профессионал, и со мной она будет в полной безопасности.
– Обещаете? – И Баррингтон протянул Рэнсому руку.
Тот ни колебался ни единой минуты:
– Что бы Баррингтоны ни думали об обычных людях, мое слово чего-то стоит.
Пожав ему руку, Баррингтон улыбнулся:
– Я верю вам, мистер Рэнсом…
Раздался приглушенный щелчок, и они услышали голос секретарши Баррингтона по селекторной связи:
– Мисс Баррингтон, сэр. С ней мистер Престон Хавершем.
– Я жду их, – ответил Баррингтон и направился к двери.
Через несколько мгновений двери орехового дерева распахнулись. Рэнсом, сидя к ним спиной, услышал, как Мадлен и ее спутник вошли и поздоровались со стариком Баррингтоном. Однако он не встал, чтобы их поприветствовать. Более того, даже не обернулся. Теперь, когда она была рядом с ним, в одной комнате, воспоминания и желания, мучившие его долгие шесть месяцев, вернулись вновь. Он боялся посмотреть на нее. Она все такая же красавица? Как ему хотелось упасть перед ней на колени и поклоняться ей как божеству!
– Простите, сэр, я немного опоздала, – произнесла Мадлен, обращаясь к нему.
Голос ее дрожью отозвался во всем его теле, и он почувствовал, как напрягся каждый его мускул. Он вспомнил ее шепот, стоны, вздохи, крики…
– Все в порядке, Мадлен, – ответил за Рэнсома Баррингтон. – Как поживаете, Престон?
Знают ли эти двое, как волнующе звучит ее голос после ночи любви! И как нежно говорит она, становясь вдруг застенчивой и нерешительной…
– Хорошо, мистер Баррингтон, благодарю вас, – услышал Рэнсом голос спутника Мадлен. – Боюсь только, что Мадлен чувствует себя неважно…