– Что такое? Ты больна, дорогая? – забеспокоился Баррингтон.
Рэнсом заволновался: как больна, почему?
– Нет, все в порядке, – слабо возразила Мадлен.
– У нее вдруг сильно закружилась голова, – пояснил Престон.
Закружилась голова? Но она ведь не беременна… Конечно, нет! Он был очень осторожен…
– Тебя немного тошнило, правда, Мадлен? – продолжал Престон. – Думаю, обед был слишком тяжелым, сэр…
Головокружение, тошнота… Прошло уже шесть месяцев. Если она беременна, это будет заметно. И сейчас, когда он на нее посмотрит, он уже будет знать…
– Все нормально, – снова услышал он ее толос. – Я пришла познакомиться с мистером Рэнсомом.
– Да-да, конечно, – откликнулся Теккери Баррингтон и внимательно посмотрел на Рэнсома.
Тот, поняв, что дольше тянуть нельзя, поднялся и повернулся к Мадлен Баррингтон.
– Рэнсом – это я, – сказал он, пристально глядя на нее.
Она застыла в немом изумлении. Оказывается, она даже красивее, чем он помнил. Как же он забыл, что уголки ее губ чуть загибаются кверху, даже когда она не улыбается? Забыл, какая она женственная, утонченная.
Разумеется, ни о какой беременности и речи не было. У Рэнсома отлегло от сердца.
Глаза ее широко раскрылись от удивления, и на лице возникло выражение ужаса, словно под ней закачался пол. Она побелела как полотно и пошатнулась.
– Дорогая. – Человек, с которым она пришла, Престон, обнял ее за плечи и повел к креслу.
Она шла спотыкаясь – от былой грации, казалось, не осталось и следа.
Усадив ее в кресло, Престон опустился перед ней на колени:
– Ты чуть не упала в обморок. Ты больна, дорогая? Что с тобой?
– Я… просто… – И она закрыла глаза, будучи не в силах произнести ни единого слова.
Престон без конца теребил ее руку. Рэнсом, ухмыльнувшись при виде такой заботы и нежности, повернулся к Теккери Баррингтону:
– Дайте ей стакан воды!
– Хорошо.
Рэнсом склонился над сидящей в кресле Мадлен и начал расстегивать высокий жесткий воротник ее костюма из бледного шелка.
– Что вы делаете? – Она тотчас пришла в себя, отводя прочь его руки.
– Ты в этом костюме как какая-нибудь викторианская девственница, – проворчал Рэнсом. – Выбирай: либо мы втроем будем стоять в стороне и спокойно наблюдать, как ты теряешь сознание, – или постараемся тебе помочь. Выбор за вами, мисс Баррингтон.
Мадлен открыла рот от изумления: подумать только, он посмел обратиться к ней на «ты»!
– Послушайте, мне кажется, ваш тон… – не выдержал Престон, но Мадлен оборвала его:
– Нет-нет, Престон, пожалуйста, прошу тебя, не надо его провоцировать…
– О да, это сущая правда – меня провоцировать не надо, иначе никто не знает, что я выкину в следующий момент, – усмехнулся Рэнсом, отводя руки Престона от Мадлен. – Я становлюсь просто сволочью: насилие, непристойный язык, вандализм и все такое… – Он помолчал и выразительно добавил: – Шантаж, наконец…