Кстати, когда я рассказывал о том, как на папин заводик нагрянули люди из Наркоконтроля, я забыл упомянуть о том, что у папы нашли псевдовинтажную жестяную коробку из-под соленого печенья, в которой лежали два чьих-то отрезанных указательных пальца. Папа использовал их для успешной проверки на аутентичность в какой-то долгоиграющей афере с поддельными чеками. Но ребята из Наркоконтроля не знали, что был еще и третий палец, который я потом отдал девчонке по имени Карли из компьютерного отдела Управления по борьбе с наркотиками. Уж не знаю, зачем ей такая радость. Тоже, наверное, для какой-то аферы. В обмен на палец Карли заделала мне потрясающий минет и дала доступ к камерам геостационарного спутника слежения за земной поверхностью. У нас с Карли могли бы сложиться долгие и серьезные отношения, но она стала требовать, чтобы я отрезал свой хвост (я ношу длинные волосы) и пожертвовал его фонду «Локонам любви»*. Прощай, Карли. Вы спросите, для чего мне понадобился доступ к камерам спутника слежения, передающим картинку в реальном времени? Для моих арт-проектов, конечно. Подробности будут чуть позже.
* «Локоны любви» (Locks of Love) – благотворительная организация в помощь раковым больным. Из волос, которые люди передают в фонд, изготавливают парики для детей из США и Канады. – Здесь и далее примеч. пер.
Так вот, в тот знаменательный день, когда меня ужалила пчела, я был на поле, в кабине своей «Кукурузной Мейзи» – совершенно роскошной уборочной машины, которая могла бы посрамить даже шикарный океанский лайнер, на котором отправилась в круиз компания эстетствующих гомосеков Я сидел голышом – а почему нет?! В герметизированной эргономичной кабине работал кондиционер, звукопоглощающие материалы внешней и внутренней отделки сводили уровень шума практически до нуля. Полная круговая обзорность позволяла следить за всем, что происходит вокруг. И если бы на ферму нагрянули нежданные гости, я бы их заметил издалека и всяко успел натянуть штаны.
Я слушал какую-то модную группу из Люксембурга – или из Ватикана, или из Лихтенштейна, или с Фолклендских остров – в общем, какой-то из тех мелких стран, чей валовой внутренний продукт складывается в основном из продажи почтовых марок заядлым филателистам и продажи альбомов мегамодных инди-роковых групп.
Четыре плазменных экрана у меня в кабине были настроены на 1) матч Национальной футбольной лиги, 2) какое-то совершенно безумное корейское гейм-шоу, в котором люди, одетые в костюмы зверюшек, боролись за призы, похожие на огромные надувные буквы, 3) вид на мою ферму (в реальном времени) со спутника Управления по борьбе с наркотиками и 4) спутниковый канал двусторонней видеосвязи с одним тихим фриком по имени Чарльз, который работает в службе закупки рекламных средств сингапурского подразделения BBDO и страдает бессонницей. Чарльз платит мне сто баксов в час за удовольствие наблюдать, как я сижу голышом в кабине своей «Кукурузной Мейзи». А я разве не говорил? Рыночная экономика в действии. Лишние бабки – они никогда не лишние. И если какому-то педику из другого полушария не жалко платить сотню в час, чтобы подрочить на мое изображение на экране, то я только за. Давай, Чарли, расстегивай штаны. Штаны от Эрменеджильдо Зеньи. Я знаю об этом, потому что читал твой секретный онлайновый профиль: