Я пошел в кладовку, включил свет, и Самарин поговорил со своими людьми.
— Они уже десять минут стоят на Аугустен-анлаге.
— Скажите, чтобы они оставались там, пока не получат дальнейших указаний.
Потом я его отвязал и помог встать с кровати.
— А с этим что? — Он кивнул на свои стянутые смирительной рубашкой руки.
Я накинул ему поверх рубахи пальто.
— Смирительную рубашку с вас снимут ваши люди.
Даже в смирительной рубашке он казался очень опасным. А ну как навалится на меня такая груда мускулов — по стенке ведь размажет! Пока мы шли к машине, я старался держаться от него подальше. Он ни слова не сказал ни когда увидел остальных, в том числе и одетого в форму Нэгельсбаха, ни когда мы с Нэгельсбахом посадили его между собой на заднее сиденье, ни когда двинулись в путь.
Мы припарковались на Лессингштрассе, Велькер с Нэгельсбахом пошли вперед. Я объяснил Самарину, где должны остановиться его люди и откуда войти в парк вместе с детьми, Самарин передал указания.
Потом мы тоже вышли и стали ждать у входа в парк, Филипп справа от Самарина, а я слева. Я не видел ни Нэгельсбаха, ни Велькера. Зато на другом конце парка видел кусты, за которыми они должны были спрятаться.
Луна находилась во второй четверти, было достаточно светло, чтобы рассмотреть кусты, деревья и скамейки. Серое пятно широкого газона отсвечивало серебром. Мне снова стало страшно, опять появилось ощущение, что я упустил нечто важное, и я попытался еще раз прокрутить все в голове. Мы отправим вперед Самарина, а они детей. Или просто возьмут и расстреляют нас с Филиппом? Или вообще не появятся на месте встречи, а будут за нами наблюдать, выжидая, пока у нас сдадут нервы, и когда мы решим уйти с пустыми руками, они на нас нападут? Они… Но меня лихорадило, и мысли мои путались. Ситуация вдруг показалась мне до смешного неправдоподобной. Где-то там впереди притаились Нэгельсбах с Велькером, как мальчишки, готовые неожиданно выскочить, заорать «у-у-у» и всех напугать. Рядом со мной стоит Самарин, как медведь на цепи с кольцом в носу, — я бы не удивился, если бы при каждом его движении слышался лязг металла. Филипп настороженно, как охотник в засаде, всматривался в темноту и казался довольным.
Сначала на другой стороне парка показался свет фар. Потом большой автомобиль остановился, двое мужчин вышли, открыли задние двери и высадили из машины мальчика и девочку. Они двинулись нам навстречу, и мы двинулись навстречу им. Не было слышно ничего, кроме шороха гравия под ногами.
Когда расстояние между нами сократилось до двадцати метров, я сказал Самарину: