Успешно залатав Нэгельсбаха, Филипп позвонил его жене. И вот мы очутились лицом к лицу с нею, под ее изучающим взглядом.
— Кто в него стрелял?
— Люди Самарина.
— Почему?
— Самарин убит.
— Кем?
— Как раз сейчас мы рассуждаем, чем же, собственно говоря, можем помочь полицейскому расследованию. И должны ли это делать. — Велькер смотрел на фрау Нэгельсбах, словно ожидая от нее поддержки и совета. — И скажет ли спасибо ваш муж, если полиция… и общественность…
По лицу Велькера она догадалась, что это он застрелил Самарина. Посмотрела на него и покачала головой. Потом повернулась к Филиппу:
— Отведи меня к нему. Хочу быть рядом, когда он проснется.
Они ушли. Велькер решил остаться:
— Дождусь вашего друга. Деньги не считайте, я беру все расходы на себя. Поверьте, мне ужасно жаль, что он ранен.
Он смотрел на меня так, как будто ему действительно было ужасно жаль.
Я кивнул.
Я вышел из больницы в надежде найти на стоянке такси. Но было еще слишком рано.
Ко мне подошел человек. Сначала я не узнал его — Карла-Хайнца Ульбриха.
— Садитесь, отвезу вас домой.
Я слишком скверно себя чувствовал и слишком устал, чтобы отказываться. Он повел меня к своей машине, теперь уже не к бежевой «фиесте», а к светло-зеленому «поло». И придержал мне дверь. Дороги были пусты, но скорость он все равно не превышал.
— Вы плохо выглядите.
Что я мог ответить!
Он засмеялся:
— Не удивительно после тех испытаний, которые выпали на вашу долю за последние двадцать четыре часа.
Я снова ничего не сказал.
— У водонапорной башни вы здорово сработали, мне понравилось. Но в парке вам просто повезло, разумными такие действия не назовешь.
— Вы действительно не мой сын. Возможно, вы сын моей покойной жены, но я вам не отец. Когда вы… когда вы были зачаты, я находился в Польше, очень далеко от жены.
Но он не обратил на мои слова никакого внимания.
— Наверное, теперь вы уже и сами знаете, люди из синего «мерседеса» — русские. Они москвичи, в Германию приехали два-три года назад, сначала жили в Берлине, потом во Франкфурте, а теперь здесь. Я говорил с ними по-русски, но они вполне прилично знают немецкий.
— У вас потрясающе богатый опыт слежки.
— Я в этом деле собаку съел. Теперь понимаете, что из нас получилась бы хорошая команда?
— Мы — команда? А мне показалось, что вы скорее будете работать не за, а против меня.
Он обиделся:
— Так вы же сами меня не подпускаете. А лишняя информация никогда не помешает.
Я не хотел его обидеть.
— Дело не в вас. Мне не нужна команда. Никогда не хотел ее иметь, никогда не имел и теперь, в столь преклонных летах, заводить точно не буду.