— Как же мне найти своих сородичей? — спросил он.
— А ты их и не найдешь, — откликнулся Фин-Кединн. — До тех пор, пока они сами этого не захотят.
— А если они так и не придут? Если не захотят за меня поручиться?
— Тогда у меня не будет выбора. Я буду вынужден подчиниться Закону Племен и изгнать тебя.
Ветер усилился, и березы замахали своими ветвями, будто прогоняя Торака, словно он уже стал изгнанником, словно они боялись даже прикоснуться к нему…
— Ты понимаешь, что это значит? — спросил Фин-Кединн. — ЧТО такое быть изгнанником?
Торак покачал головой.
— Это почти то же самое, что стать мертвым. Ты будешь изолирован ото всех. И все станут охотиться на тебя, как на дичь. И никто не сможет тебе помочь. Даже я. Даже Ренн. Это строго запрещено. Нам нельзя будет ни поговорить с тобой, ни дать тебе поесть. А если мы это сделаем, то и сами станем изгнанниками. И если кто-то — и мы в том числе — увидит тебя в Лесу, то должен будет тебя убить.
Торак вздрогнул:
— Но я же ничего не сделал!
— Таков закон, — сказал Фин-Кединн. — Много зим тому назад, после того как великий пожар разбросал Пожирателей Душ по разным сторонам, старейшины племен приняли этот закон, дабы не позволить проклятым колдунам вернуться назад и остановить тех, кто пожелал бы к ним присоединиться.
Начали падать первые капли дождя, оставляя пятна на вывернутой оленьей шкуре, и Фин-Кединн подытожил, не глядя на Торака:
— Ступай в свое жилище.
— Но, Фин-Кединн….
— Ступай. Вскоре состоится общее собрание племен, и старейшины вынесут решение.
Торак мучительно сглотнул:
— А как же Тхулл и Люта? И Дари? Я ведь жил с ними вместе…
— Тхулл с Лютой построят себе другое жилище. А тебе с этого момента я запрещаю с кем бы то ни было разговаривать. Оставайся в своем жилище и жди решения племен.
— И долго мне придется ждать?
— Столько, сколько потребуется. И знаешь что, Торак… Не вздумай бежать. Этим ты сделаешь себе только хуже.
Торак уставился на вождя:
— Куда уж хуже…
— Хуже всегда сделать можно, — возразил Фин-Кединн.
Торак убедился в правоте его слов через два дня, когда Ренн все же пришла наконец навестить его.
До этой минуты он ни разу даже мельком не встречал ее. Вход в его жилище был с другой стороны центральной поляны, и он почти не видел того, что там происходит. Правда, порой он ухитрялся кое-что разглядеть в щели меж шкурами или когда выносил на помойку отбросы. Все остальное время он сидел, глядя на пламя своего маленького костерка у входа, и прислушивался к гомону собиравшихся на собрание представителей племен.
Но под конец второго дня Ренн все-таки удалось прокрасться к его жилищу. Она была очень бледна, так что сильно выделялись черно-синие полоски татуировки у нее на скулах, казавшиеся живыми.