Ниро Вулф вздохнул и повернулся ко мне.
– Арчи, заверни, пожалуйста, бювар и верни его мисс Хиббард. Оберточная бумага и шнурочек в порядке? Вот и хорошо.
Она запротестовала:
– Но вам все это понадобится. Оставьте это у себя.
– Нет, мисс Хиббард. Я не могу взяться за ваше поручение.
Она широко раскрыла глаза.
Вулф продолжал:
– Дело находится в руках полиции и окружного прокурора, так что я буду связан по рукам и ногам, я буду беспомощен. Мне остается пожелать вам всего лучшего.
Она наконец обрела дар речи.
– Глупости! Вы не можете говорить это серьезно. Я же вам все рассказала… Вы задали мне вопросы, и я на них отвечала… Выдвинутая вами причина, никакая не причина…
Вулф остановил ее, погрозив пальцем. Голос его зазвучал совсем иначе, хотя он его ни на йоту не повысил, и меня всегда огорчало, что я не понимаю, как это у него получается.
– Прошу вас, мисс Хиббард. Я сказал «нет» и привел свои доводы.
Возьмите свой пакет у мистера Гудвина.
Ниро Вулф встал с кресла, что было – хотя она и не знала этого – небывалой вежливостью. Она тоже поднялась, взяла у меня пакет, причем выглядела чертовски взбешенной. Но ей было ясно, что она скорее беспомощна, чем взбешена, и прежде чем уйти, Эвелин снова обратилась к нему:
– Но неужели вы не видите… Что же мне делать?
– Я могу предложить только одно: если полиция не добьется успеха, приходите ко мне в следующую среду.
– Но это еще целых четыре дня!
– Сожалею. До свидания, мисс Хиббард.
Я пошел выпустить ее из дома и уверяю вас, она полностью забыла о своих ресницах.
Когда я возвратился в кабинет, Вулф сидел с весьма самодовольным выражением. Подбородок у него был задран, и он рисовал какие-то кружочки на ручке кресла.
Я остановился возле стола и сказал:
– Эта девушка вне себя от негодования… лишь немногим меньше, чем я.
Он пробормотал:
– Арчи, прошу тебя, не мешайте мне.
– Хорошо, сэр. Разве я посмею? Трюк был удачен, а трюкачество в глазах некоторых людей считается чуть ли не добродетелью. Только вы не подумали о том, что благодаря вашим штучкам мы так и остаемся «ввергнутыми в пучину прозябания»… Если не ошибаюсь, это Спенсер.
– Арчи, предупреждаю, что в один прекрасный день мое терпение может лопнуть. Я весьма сожалею, что мне пришлось быть таким грубым с мисс Хиббард. Но мне было необходимо от нее отделаться без промедления. Мы должны провернуть массу дел.
– Прекрасно. И если я смогу вам помочь…
– Можешь. Возьми, пожалуйста, блокнот и запиши текст телеграммы.
Я сел за стол. Я оказался не в состоянии предугадать ход мыслей Вулфа, и это, как всегда, раздражало меня.