Надо сказать, что американцы нас всегда уважали и продолжают уважать и сегодня, несмотря на то, что Союз распался. Это сражение не мы проиграли…
— Аркадий Николаевич, может быть, все-таки вы хоть немного расскажите о своей работе с украинскими националистами, проживающими в США.
— Сегодня, наверное, уже ни для кого не является секретом тот факт, что Центральное разведывательное управление очень активно использовали украинскую эмиграцию в работе против Союза. При этом не стоит забывать, что многие оказавшиеся в Америке украинцы, бежали туда с фашистским обозом. То есть это были украинские коллаборационисты, сотрудничавшие с фашистами. Во многих из них руки были по локти в крови, и ЦРУ использовало их, как только хотело.
Да, я встречался со многими из них. Некоторые охотно рассказывали обо всем, что им известно — и какие задания им дает ЦРУ, и какие конкретно акции планируются против Союза. Иногда эти встречи происходили в украинских магазинах.
— Ваши информаторы знали, что вы офицер КГБ, или же вы использовали их «втемную»?
— Знали, конечно. Дело в том, что во время Карибского кризиса, когда мы обеспечивали конфиденциальность переговоров Микояна, мне пришлось открыто контактировать с ЦРУ — и вскоре об этом появились газетные публикации, более того — в газетах появлялось мое фото. Тем не менее, мне не пришлось уехать, я продолжал работать. Правда, теперь уже приходилось считаться с тем, что постоянно пребываю под наблюдением. Иногда, чтобы скрыть, кто же именно из украинских эмигрантов, является моим агентом, приходилось иметь десятки других, совершенно бесполезных для меня встреч. Из таких, бесполезных, особенно запомнились мне встречи с одним из лидеров украинских националистов Евгеном Стахивым, с писателем Кравцивым, да и с целым рядом других известных деятелей националистического, антисоветского движения. Как-то, помню, публично поспорил с Стахивым. Он обвинили меня, что, мол, я занимаюсь пропагандой. А пропаганда состояла в чем? Как-то я привез из отпуска набор пластинок «Запорожець за Дунаем» и подарил хозяину магазина. Все присутствующие были в шоке: мол, как это — в Советском Союзе вышла пластинка на украинском языке?.. И тут присутствующий Евген Стахив, так ехидно улыбаясь, спрашивает: «Що це ви такий подарунок коштовний даруєте?» Я говорю: «У нас, в Радянському Союзі, ця платівка коштує сімдесят копійок». Евген говорит: «Та що це ви таке кажете? Хиба це можливо? Це ж пропаганда!» И тут же стоит компания, все ожидают, что я скажу. Говорю: «Євген, а чи не пішов би ти на х * *!» Все рассмеялись. Говорю: «Ти поїдь на Україну, подивись, що там робиться, а потім будеш розмірковувати — що пропаганда, а що — ні.» На таких вот разговорах часто все и останавливалось, и дальше этого дело не шло.