И, как только прошла разнарядка на Афганистан, тот же зам., который выдвигал претензии, высказался за то, чтобы направить меня туда. Направляют меня в Москву. И там, вдруг, спрашивают: «А, может быть, вы поедете в командировку не в Афганистан, а в другую страну?» «Нет, — говорю, — если новая командировка, то только в Афганистан». «Ну, ладно, — сказали мне в Москве, — если в Афганистан, поедешь первым секретарем посольства. Тот заместитель, который выталкивал меня в Афганистан, когда узнал, на какую должность меня направили, чуть не взбесился.
Вот так я попал в Афганистан. Прилетел туда 9 мая 1982 года. Поселили нас с женой в какой-то квартире. Начали мы осматриваться. Жена пошла на кухню, возвращается и… держит в руках гранату. Под кроватями и на полках в шкафах лежат автоматы с полными рожками. Вот условия, в которых мы жили.
В Афганистане не было времени для того, чтобы как-то ко всему приглядеться, освоиться. Сразу же пришлось включиться в работу. Как раз в то время готовились, операции по Паншерскому ущелью, пытались поймать Ахмад Шаха. В результате операции Паншерское ущелье взяли, Ахмад Шаха не поймали. Он, как Али-Баба, ушел по пещерам. В Афганистане много глупостей было наделано. И погибло, наверное, народа больше по глупости, чем в операциях. Даже такие случаи были. Подразделение выполнило боевую задачу, отвоевало, возвращалось домой. Все уставшие-переуставшие. Остановились возле речушки. Помылись, присели и уснули. А охрану не выставили. А ночью их всех перерезали. Мальчишки 14–15 лет, бывало, закалывали стоящих на посту солдат. Сначала каждый день приходили — угощали сигаретами, общались, шутили, а потом нож в живот — и все.
— Первый секретарь посольства — это очень высокая должность. Скажите, вы были резидентом?
— Нет. Шеф у меня был. Я же отвечал за охрану и безопасность посольства и, как всегда, работал с агентурой.
— Без противостояния с американцами и здесь нельзя было обойтись. Они же поддерживали и вооружали противоположную сторону.
— Ну, конечно. Американцам противостояли все оперативные работники без исключения. Тогда было невероятное напряжение. Хотя на межличностном уровне мы и пытались все это хоть как-то смягчить. Когда я встретился с временным и поверенным в делах США в Афганистане, то сказал ему: «Господин Фриман, вы помогаете одним, мы — другим, но мы же не враги, в конце-то концов. Ведь, воюют армии, а мы, дипломаты, должны общаться». Я пригласил его к себе в посольство. Он пришел, но явился со своим офицером безопасности, чтобы был свидетель нашего разговора. Мы посидели, попили чай. Потом он начал приглашать нас к себе.