ТЕПЕРЬ. Май 2017 года, Кушалино, Тверская область. Фёдор Срамнов.
"И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость: узнал, что и это – томление духа; потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь" ( Еккл 1:17,18).
Если бы ты был птицей, увидеть всё, творящееся окрест, было бы для тебя намного проще. Увидеть – но не понять. Но уже хотя бы поэтому ты бы был счастлив. Ибо во многом знании – многие беды, говорит Библия. Зачем они тебе, эти знания, если ты птица? Птица свободна. Свободна от понимания того, что она видит и чувствует. Ей хорошо – своим сознанием она не в силах охватить объём обстоящего вокруг себя и создана неспособной выйти за рамки своего птичьего понимания.
Добрые утренние солнечные лучи ласково грели бы твои пёрышки, а летний ветер – тот, который гуляет там, в небе, обдувал бы твоё беспомощное тельце в то время, как ты, расправив крылья, парил бы в этих лучах и ветре. Ты бы мог, кружась в небе, в этот солнечный день спускаться всё ниже и ниже к земле, пока не попал бы в эту низкую молочную облачность, марево, которое покрывает землю ещё с раннего утра. Пронизывая это марево, пулей ты спустился бы вниз, к самой земле и, набирая скорость, мог бы понестись над серой лентой старой дороги, петляющей между островами леса и топями болот. Взмывая вверх и опускаясь практически до асфальта, ты бы летел над привычной тебе пустотой. Но пустота эта обманчива, дружище, ох как обманчива!
Если бы Господь и вправду создал тебя птицей, он проявил бы милосердие. А как ты создан человеком – смотри и знай, страдай и чувствуй боль, и с этим живи. Слышишь там, вдалеке, надрываясь, звонит колокол?! Как писал классик, он звонит по тебе – и время поторопиться. Господь почему-то забыл тебя здесь, на этой земле, а может быть у него на тебя особые планы. Тебе не узнать этого. Ты человек, а не птица, но от этого не легче. Тебе не взлететь туда, к солнцу, выше облаков и тумана. Наверное, ты обречён. Слушай звон колокола и иди на благовест. Больше ты предпринять ничего не в силах теперь – а когда мог, не делал. Храни тебя Боже, дружище.
Фёдор ввалился в дышащую парами и запахами берёзовых веников дверь своей баньки с очередной охапкой берёзовых дров, подогнув голову, чтобы снова, по невнимательности не садануться лбом о низенькую притолоку и свалил свой груз в угол предбанника к ранее принесённым уже дровишкам, присел на лавочку и вытер запотевший лоб. Жарко. Сейчас подбросим ещё, и пусть топиться. Набрав черпак ледяной воды из бидона, сделал глоток, второй, налил в ладонь – умылся. Блин, в такую жару простудиться ещё не хватает. Даже в предбаннике жарища, надо приоткрыть наружную – пусть проветривается, после парилки-то хорошо в прохладу, посидеть. Надо раздеваться начинать – сейчас уже Иван с Илюшей явятся. Фёдор выглянул за дверь – нет, не идут; и стал расшнуровывать ботинки, снимать портки, рубаху. Летний ветерок залетел в предбанник, приятно освежил – как в детстве… Ну и ладно – можно и покурить пока не явились. Пригнувшись снова, босиком, Фёдор вышел и присел на лавочку, помял между пальцев и, чиркнув спичкой, таки прикурил вожделенную – первую за сегодняшний день! – сигаретину. Чёрт, надо бы как-то завязывать – опять куснула надоедливая правда – да хер с ним, надо – но не сегодня!
