Алексей, к моменту, когда его доставили в госпиталь, всё ещё был в сознании. Лёжа в импровизированных носилках, он держался за рану в левой стороне груди и отрывисто дышал, лицо было неестественно бледным, с синюшным оттенком. Именно в таком состоянии его приняли медики.
– Ну вот, парни, теперь я снова Ванька-взводный. – Угрюмо сказал бойцам Христофоров, когда они вышли из подвала, где находился госпиталь.
– Нехорошо как-то вышло, толковый мужик, и так глупо подставился. – Поддерживая беседу, сказал нерусский боец, тот самый, меткий гранатомётчик, по фамилии Хабибуллин.
– Толковый. Но и на старуху бывает проруха. И чего его Крейзер на взвод воткнул, лучше бы мне звезду на погон кинул, а так зря загубил его считай. – С огорчением в голосе говорил Христофоров.
– Да ну, может и выживет ещё. – С некоторой долей возмущения сказал Хабибуллин.
– Не Ахмед, он не выживет. Если б чуть пониже ранили, то тогда возможно и выжил бы. Хотя, хрен его знает, поживём, увидим. – Мрачно и негромко произнёс Христофоров.
Через полчаса в госпиталь, готовившийся к очередному за день перемещению, прибыл запыхавшийся Алексеев.
– Где капитан Филимонов? – Спросил Алексеев у санитара регистрировавшего поступающих раненых.
– Нет его. – Устало отмахнулся санитар, предварительно заглянув в регистрационный журнал.
– То есть, как нет? – Недоумённо задал новый вопрос Алексеев.
– Так и нет, умер он. – Так же, усталым тоном, ответил санитар.
– Как, когда? – Спросил его Алексеев.
– Не знаю, это у врачей спрашивайте, у меня только отметка стоит, что он умер. – По машинному, от усталости, ответил санитар.
Алексеев не унялся и отправился к врачам. Один из врачей, прислонился к стене сидя на табуретке и прикрыв глаза отдыхал. По виду было более чем понятно, что он только что из операционной. Ротный привлёк его внимание и начал задавать вопросы.
– А, это ты того капитана имеешь в виду… – Лишь слегка приоткрыв глаза отвечал врач. – Я его оперировал. Умер он на столе. Редкое ранение он получил. Пуля срикошетила от грудины, задела по касательной сердце и застряла в лёгком. Крепкие кости у мужика были, даже не треснула грудина то. Вообще, крепкий мужик. До самой операции в сознании был, жить хотел сильно. Обидно мне, что он помер. Тут ведь как, поток идёт раненых. Всех никогда не замечаешь, только чем-то особенных. Капитан этот особенный был. Таких на всю жизнь запоминаешь. И жалеешь, что не смог спасти. Снятся даже иногда. Представляешь, у него перикард порван, кровь сердце сдавило, что есть мочи. А он жив, и разговаривает даже. И вот как я ему сердце то освободил, оно и остановилось. И не запустилось больше. На самом интересном месте… Такие просто так не умирают… Будет что-то… – Врач остановил монолог и, опустив голову, засопел во сне.