Чтение «посланий» происходило все в том же вагоне-салоне, защищенном от зимней стужи трехслойным стеклопакетом и стальными стенами бронепоезда, мне, однако, казалось, что я держу в руках обжигающий пальцы лед. Подобные телеграммы пришли от всех, за исключением командующего Западным фронтом генерала армии Эверта, который, по словам Алексеева, отсутствовал на данный момент в своем штабе и разъезжал по окопам. Но все остальные — ответили. Телеграмму прислал даже командующий Балтийским флотом вице-адмирал Непенин, которого, если не обманывала меня каиновская энциклопедия, пьяные матросы исколют штыками, а потом пристрелят в сортире спустя всего несколько месяцев после моего отречения, которого с таким жаром сейчас добивался от меня вице-адмирал.
Все лидеры армии как один призывали царя «принести жертву на алтарь Отечества и Народа» — отказаться от власти. «Собаки!» — размышлял я, со злостью сминая бумаги. Слезы почти наворачивались на глаза. Сам Император был стоиком и, вероятно, мог сдерживать свои чувства, однако я не являлся царем Николаем Вторым и не мог этого терпеть. Руки дрожали, перебирая обжигающе ледяные листы, глаза почти не видели текст.
Одна телеграмма поразила более всех. Длинная лента, пришедшая с Кавказского фронта, даже не наклеенная как обычно на телеграфный бланк для удобства чтения, вещала:
«Ставка. Его Императорскому Величеству
Государю Императору от командующего Кавказским фронтом Великого князя Н. Н. Романова».
Это писал царю его родной дядя, Великий Князь. Тоже Романов. Текст гласил:
«Я, как верноподданный, считаю по долгу своему и духу присяги необходимым молить Ваше Величество спасти Россию и Вашего наследника, зная чувство любви Ваше к Родине и к цесаревичу Алексею. Осенив себя крестным знамением, передайте ему Ваше наследие, другого выхода нет. Как никогда в жизни молю Господа подкрепить Вас.
Писано Тифлисе.
Великий князь, генерал от кавалерии, Николай Николаевич Романов».
Во рту стало кисло. Дочитав, я с отвращением сплюнул на пол, в очередной раз шокировав стоящего в этот момент рядом Фредерикса. Чертовы изменники! Должно быть, для самого Николая Второго только что прочитанное письмо явилось самым страшным ударом. Никто из его генералов не оказал ему поддержку, но это можно было еще перенести. Однако то, что даже родной дядя, ближайший из близких, внук самого Николая Первого, призывал его к отречению, просто не укладывалось в голове. Не только в его — в моей!
В отличие от моего реципиента, Великий Князь Николай Николаевич не являлся мне родственником, но до чего же было противно!