Три офицера достигли Посконц и настороженно-решительной походкой пошли вдоль дворов, немало удивляя встречавшихся баб. Офицеры в селе были не редкость, но приходили они сюда не кучкой и не увешанные оружием. Ничуть не напуганные бабы указали, где дом Лукерьи Антиповой, а та чистосердечно направила трех офицеров туда, куда ушел обедать ее постоялец.
У Сундина обнаружились охотничьи навыки. При подходе к дому старухи (Иван Федорович наблюдал за ними из окна) офицеры замедлили шаг и провели совещание. Один лейтенант перемахнул через плетень и занял пост на задах, у сарая, чтоб автоматным огнем пресечь отход агентов. Второй подкрался к раскрытому окну пристройки, а Сундин, держа руку в кармане брюк, вошел в комнату и заорал с порога: – Майор Висхонь! Вы арестованы! Сдать оружие!
Тот, глодавший кость, проявил полное пренебрежение к громовому приказу. У него временами утрачивался слух и зрение. Кажется, то же произошло сейчас и с Калинниченко. Старший лейтенант зубами откупорил бутылку, заткнутую пробкой в тряпице. Запах духовитого самогона достиг ноздрей Сундина.
– Документы! – рявкнул он, не вынимая руку из кармана.
Лишь разлив самогон по стаканам, Калинниченко соизволил обратить внимание на вошедшего. Не мог он не заметить фуражки притулившегося за окном лейтенанта.
– А санкция военного прокурора у тебя есть, хмырь болотный?
Сундин, умевший арапничать, выпалил: – Распоряжение начальника войск охраны тыла генерал-лейтенанта Иванова номер одиннадцать дробь ноль сорок два от 5 июля 1943 года, получено по ВЧ!
Столь же четко и быстро ответил Калинниченко: – Отменено! Директива НКГБ номер ноль сорок два дробь одиннадцать от 6 июля 1943 года, принято по радио, содержание: об отмене ареста и задержания представителя Ставки майора Висхоня!
Огорошенный Сундин молчал. Дружески обругав его нехристью, Калинниченко всмотрелся в закуски на столе и придвинул к Сундину стакан и тарелку с помидорами. Спросил, где воевал тот, и расширил в радости глаза.
– Так я ж в соседнем полку был, вот это да! Неужто не помнишь меня? ..Ну, давай еще раз познакомимся. Николай я. А тебя как?
Чтоб пожать протянутую руку, Сундину пришлось расстаться с маузером в кармане. Рукопожатие – теплое, крепкое, фронтовое произошло, а затем перед глазами Сундина мелькнула чека гранаты, непонятным образом оказавшейся в его руке.
– Запомни, – прошипел ему прямо в лицо Калинниченко. – Запомни, фраер несчастный, в твоем кулаке осколочная граната Ф-1, чека выдернута и у меня в руке, и если ты разожмешь кулак, то подорвешь себя, понял?