Когда мы подплыли поближе к доку, то увидели, что прямо у пирса есть маленькая бакалейная лавка. Я привязал «Маму» к доку на расстоянии вытянутой руки. Мы с Джоном осторожно ступили на стертые деревянные доски пирса. Я схватил монтировку и засунул себе за пояс. Каждый скрип громом отдавался в ушах. Мертвецы на другой лодке шумели больше нашего, но, в остальном, было тихо. Ни звуков природы, ни шума двигателей. Даже вода у берега плескалась бесшумно.
Трап, ведущий на лодку с двумя оставшимися упырями, был все еще на месте, поэтому они представляли угрозу. Я попросил Джона привлечь их внимание. Джон стал махать руками, а я прокрался к трапу, связывающему лодку с доком, и тихо спихнул его в воду. Всплеск оказался громче, чем я ожидал, и твари тут же обернулись в мою сторону, издав знакомый стон. На палубе лодки в ряд лежали крабы, на корме громоздилась куча дохлой рыбы.
Вонь была невыносимой. Крабы цеплялись за штанины мертвецов. На палубе валялось несколько дохлых крабов. Ноги оторваны, панцири расколоты. При внимательном рассмотрении, я заметил, что зубы у некоторых тварей были либо сломаны, либо вообще отсутствовали. Эти ублюдки пытались жрать крабов.
Мы с Джоном оставили упырей позади и направились в бакалейную лавку. Держа оружие наготове, подошли к двери. Никакого движения. Черт, как я голоден. Мысли о еде лишь усиливали чувство голода. В правой руке я держал наготове ружье, в левой крепко сжимал черную стальную монтировку. Бакалейная лавка была размером не больше теннисного корта. Защитные ставни скрывали все, что было внутри. На стеклянной входной двери, с внутренней стороны, висело две таблички. «Закрыто» и «Нужна помощь». Последнее было преуменьшением.
Подойдя к двери, я схватился за ручку и потянул. Безрезультатно. Придется пойти другим путем. Я засунул монтировку между дверью и рамой и поднажал. На этот раз мне сюрпризов не нужно. Вспомнил «Уол-март». С тех пор, похоже, прошла вечность. Я нервно следил за движением внутри, пока возился с дверью. Джон стал хорошим напарником. Он тоже следил за движением, прикрывая меня. Провозившись с дверью несколько минут, я, наконец, открыл ее.
В лавке было темно и очень жарко. В нос ударил запах гнилых фруктов. Я включил фонарь, прикрепленный на моем ружье. Огляделся, прислушиваясь. Мы с Джоном схватили тележки и двинулись к отделу с консервами. Тихо наполнили тележки всем, что можно есть и пить, начиная с непортящихся продуктов. Весь хлеб заплесневел, но кое-какое печенье было в порядке. Ну и консервы, конечно же.
В холодильниках все сгнило. Я посветил сквозь стекло фонариком и увидел пожелтевшие бутылки с молоком и заплесневелый сыр. Затем что-то привлекло мое внимание. Я заметил в морозильнике какое-то движение. Знаю, что там сзади есть проход, через который продавцы заносят в морозильник продукты. Похоже, там все еще находились двое таких продавцов. Свет вспугнул их, и я увидел, как они заколотили руками по полкам с молоком. В одной секции, один из них полз по полке к двери морозильника, ведущей к нам.